Те же и Скунс – 2

…За день Виталий Базылев намахался достаточно, и сейчас ему хотелось только одного: поскорее сунуть ключ в «Цербер», бросить на сковороду кусок хорошего мяса и, патриотически запивая его родным пивом «Балтика», расслабиться в кресле. Может, если потянет, поставить кассету с лёгким порно, из тех, которыми снабдили его сегодня ребята…

Пулковский лидер был бесстрашен, имел звериную интуицию и отличался недюжинной способностью постоять за себя. Может, это было глупо, но даже после гибели Шлыгина, когда и ему по идее следовало ждать всяческих неприятностей, Базылев периодически ездил на машине один и в квартиру поднимался тоже один. «Ну убьют, – сказал он Инке Шлыгиной. – Дальше-то что?..»

Он вошёл в полутёмный подъезд и обнаружил, что лифт снова загадили – поймал бы, своими бы руками хрен вместе с яйцами оторвал!.. Делать нечего, Виталий в очередной раз проклял всё и двинулся по лестнице вверх, уже слыша, что на третьем этаже кто-то тихо, на одной ноте, скулит. То ли собака, то ли приблудный незнакомый алкаш… Своих дворовых алкашей Базылев давно знал, и они знали его, даже подрабатывали временами, присматривая за брошенным у двери «Мерседесом»… Виталий засопел, подумав о том, с каким вкусом вмажет пьянчужке, если тот впрямь окажется чужаком и не сможет предъявить убедительного алиби по поводу лифта. Он даже прибавил шагу, одолевая оставшиеся ступеньки… Увиденное превзошо все его ожидания. Не «бормотолог», не заблудившийся породистый сенбернар – на широком подоконнике, подсвеченном уличным фонарём, сидел негр! Самый натуральный негр, только не в полную величину, а так, пацан негритянский. Сидел, обхватив плечи руками, раскачивался и еле слышно скулил…

– Ты чё?.. – пришёл в себя Базылев. – Какой ленгвидж спикин?..

Это было, в общем, и всё, что он мог изобрази по-английски. Почём знать, откуда свалился пацан может, в самом деле иностранный, от экскурсии от стал…

Парнишка даже не пошевелился. То ли притворялся глухонемым, то ли в самом деле не понимал.

– Ну и хрен с тобой, – махнул рукой Базылев и даже шагнул было мимо, но потом всё же решил проявить терпение. – Спрашиваю по-людски: инглиш, финн?.. Африка?..

Это последнее слово оказалось волшебным. Пацан неожиданно повернулся и выдал такую струю великого и могучего русского мата, что Виталий вначале оторопел, а потом восхищённо расхохотался:

– Ну, корешок, ты даёшь!.. Чё сидишь-то тут, к подоконнику примерзаешь?

Негритёнок перестал раскачиваться, и пулковский лидер различил колоссальный, как минимум в пол-лица, синячище. Освещение на лестнице было очень скупое, только от мерцавшего на улице фонаря, при таком на белом-то лице фиг чего разглядишь, не говоря уж о чёрном, но опытный Виталий в диагнозе не ошибся. Подобные синяки бывают, когда бьют ногами лежащего на земле. Базылев поддался неожиданному импульсу и взял паренька за плечо:

– Ладно, чего там… пошли жрать.

Сказано это было весьма спокойно и просто, без лишней ласковости, подразумевающей некую плату за гостеприимство. Подросток поднялся на ноги, сперва недоверчиво, но потом (видимо, от отчаяния) послушно заковылял следом по лестнице. Именно заковылял: досталось ему где-то немало. Он, впрочем, не жаловался и не охал, и Базылев понял – плач, который он слышал на лестнице, был вызван не болью. То есть болью, но не телесной. Он запустил неожиданного гостя в квартиру:

– Ванная вон там… Шмотки в мешок, их только в мусорник. Халат пока наденешь, потом портки подберём…

Допрашивать парня Виталий не стал. Захочет – расскажет, а не захочет – не надо. Но за жареным мясом и «Балтикой» тот раскололся. История оказалась настолько горестной, что даже у Базылева, какой-либо чувствительностью отнюдь не отмеченного, не пошёл в горло очередной глоток пива.

– Ну, козлы вонючие! – Узнав о действительной причине ненависти негритёнка к ментам, Виталий сказал эти и ещё многие слова, которые сказал бы в подобной ситуации любой нормальный мужчина. Только, в отличие от большинства простых нормальных людей, пулковский лидер был способен ещё и кое-что сделать. – Я сам бы их, если хочешь знать, как поганых клопов… Так где – в Пушкине, говоришь?..

Лёгкая порнуха была забыта сразу и прочно. Завтра предстояло подниматься задолго до света, и после еды Виталий разложил для гостя кресло-кровать.

– Будешь спать тут, понял? – распорядился он непререкаемым тоном, и пацан рад был слушаться. – Поживёшь у меня, пока синяки на морде не пройдут. Потом с братвой познакомлю. Не ссы, придумаем что-нибудь…

План взятия Парижа