Те же и Скунс

Пиновская, расставшаяся с фартучком и наколкой, молча поблёскивала очками. Дубинин, не любивший сладкого вкуса во рту, задумчиво жевал маринованный огурчик. При этом он удивительно походил на неряшливого бомжа, закусывающего нехитрую выпивку. Имя, данное ему родителями, на слух иногда принимали за татарское и порывались писать его через «А»; на самом деле оно расшифровывалось как «Общество содействия армии и флоту». Время, братцы, было такое. Спасибо, что не Октябрём и не Красногвардом каким-нибудь…

Сергей Петрович выпустил на стол подаренного Кефирычем котёнка:

— Могу утешить вас, дамы и господа, уже тем, что «Эгиду» пока ещё не разгоняют. Впрочем… в зависимости от исхода грядущих событий…

Пиновская вздохнула.

— Я же говорю, — пробормотал Саша. — К нам едет реви…

— Хуже, — сказал Плещеев. — Существенно хуже. Кличка «Скунс» кому-нибудь в этом доме что-нибудь говорит?..

— Ого! — сказал Саша. — Да неужели сподобились?..

Плещеев кивнул.

— К нам в Питер? — настораживаясь, уточнил Дубинин. Плещеев снова кивнул, и Осаф Александрович задумался: — Интересно, кого ему…

— Скоро выясним, — усмехнулся Лоскутков.

— То-то Микешко вдруг взял и в Майами намылился, — пробормотала Пиновская. — Боится?

— За новым крокодилом летит, — буркнул Плещеев.

Дубинин опустил огурчик на блюдце. Можно было не сомневаться, что там он его и позабудет.

— Или изо всех сил показывает, что не он Скунса в Питер зазвал, — сказал Осаф Александрович. И потребовал: — Подробности, пожалуйста!

Плещеев устало потёр лоб ладонью.

— Да какие подробности. Всё те же… у которых борода в Обводном канале тонет. Наёмный убийца. Кличка Скунс. Предположительно мужеска пола. Национальности предположительно русской…

— Появился на международной арене одиннадцать лет назад… Большой специалист по «естественным» кончинам… — мягко подхватила Пиновская. — Равно как, впрочем, и по всяким иным…

Осаф Александрович улыбнулся грустной улыбкой философа. Если информация источника была правдивой (а она, скорее всего, таковой и была), в скором будущем именно ему предстояло дотошно разбираться, где вправду естественная кончина, а где — очередное художество Скунса.

— В Ленинграде до сих пор не появлялся, — сказал наконец Дубинин. — Не делает ошибок. Не оставляет следов…

— ПОКА не делал и не оставлял, — уточнил Плещеев. При этом он скосил глаза на Пиновскую. Вот кому предстояло пускать в ход полную мощь логики и интуиции, делая противника всё более предсказуемым. Хотя… что касается Скунса…

— Я бы вообще не исключала возможности, что это чисто мифологический персонаж… — сказала Марина Викторовна.

— Мифический, Мариночка, мифический, — поднял палец Дубинин. — Мифологический — значит, имеющий отношение к науке о мифах, наш же персонаж непосредственно…

«Пиночет» вдруг запустила руку в карман и высыпала прямо на стол горстку подсолнушков. Эту привычку она приобрела много лет назад, когда бросала курить.

— Хотя бы в порядке бреда, — проговорила она. — Нет, правда, ребята, вполне жизнеспособная гипотеза! Хоть то же «Ливерпульское трио». Люди-то всё какие, а? Там и лазили чуть не с микроскопом, и ничегошеньки. Только шепоток по закоулочкам: «Скунс…»

— Другие киллеры как киллеры, — сказал Плещеев. — Ни тебе каких кличек, всё анонимно, зато хоть что-нибудь нам да оставят на память, хоть винтовочку какую-нибудь занюханную. С разбитым прикладом… А этот? Сплошное безобразие. Кличка есть, а человека нету. Может, правда пугало придумали друг друга и бизнесменов стращать?..

— И те мрут, бедные, прямо со страха, — фыркнул Дубинин.

— Как О'Тул в Лиможе, — противореча собственной гипотезе, подсказала Пиновская. — Или наш Ваня-Борода в Вашингтоне.

— Ага, — кивнул Осаф Александрович. — Вешаются у себя в офисах, залепив жвачкой скрытую камеру…

«Пиночет» погладила котёнка, скользившего по гладкой столешнице, и назидательно сообщила ему:

— Вот так, дружочек, обретают плоть древние мифы…

— Не очень ясно как, зато почти всегда ясно почему, — вставил Саша. Он балансировал, поставив свой стул на две задние ножки, и глядел в потолок сводящими с ума сапфировыми глазами. — У тех ливерпульских, сколько я помню, у каждого во рту было по баночке. С тем самым детским слабительным…

— А кнопку вызова охраны не нажал ни один, — сказал Дубинин. — Хотя у каждого была под рукой.

Плещеев хмуро предположил:

— Может, совесть загрызла?

Пиновская, не желая портить передние зубы, шелушила семечки пальцами.

— Кстати! — сказала она и пристально посмотрела на Дубинина. Тот встретил её взгляд, мгновение подумал и кивнул головой в растрёпанных остатках волос:

— Вот именно.

— А для простых смертных? — мрачно спросил Плещеев. Воспринимать обмен мнениями Дубинина и Пиновской было подчас не легче, чем следить за беседой размахивающих руками глухонемых.

Осаф Александрович потянулся к подсолнушкам:

— Вы, Серёженька, подали идею, которую Марина Викторовна сейчас же приняла к рассмотрению.

— И сделала вывод, — подхватила Пиновская, — что «клиенты» нашего общего друга, вы уж простите меня за цинизм, наш с вами послужной список тоже украсили бы…

Плещеев пожал плечами: