Те же и Скунс

Вот это и называется по-русски — чёрт попутал.

Ты подошёл, весело приветствовал соотечественниц и предложил им посильную помощь. Не в аэропорту же торчать, если не явился человек из гостиницы!

За два дня Лена Меньшова прониклась к тебе самым искренним расположением. Она особенно предвкушала, как познакомит тебя с Антоном. Да-да, у вас с ним определённо было много общего. Невозможно представить, чтобы вы, познакомившись, не подружились!..

Какая жалость, огорчался ты, твой самолёт отбывал ровно за час до того, как прибывал Санькин.

На самом деле никуда ты, понятно, не улетел.

Ты подкараулил его, когда он гулял по пляжу один. Антон Андреевич не узнал тебя и задумчиво прошёл мимо. «Санька», — сипло сказал ты ему в спину. Он сделал ещё два шага, потом дёрнулся, словно его ударило током, и обернулся. Ты стащил зеркальные очки и смотрел на него, сидя на белом пластиковом топчане. У тебя было новое лицо. И переменившиеся, вылинявшие глаза.

«Алёшка! — сказал твой бывший напарник. — Алёшка! Скунсик…» Шагнул к тебе, словно собираясь обнять. Остановился. Отвёл глаза. И заплакал.

Сам он был почти прежний. Даже не растолстел.

Ты похлопал по топчану рядом с собой. Санька сел, высморкался и вздохнул. «Давай, — сказал он. — Я, в общем, знал, что ты живой и придёшь. Я сразу все бумаги выправил. Им…» — и мотнул головой в сторону розовевшего на вечернем солнце фасада гостиницы.

Ты мог сделать одно прицельное движение указательным пальцем, и Антона Андреевича Меньшова нашли бы скоропостижно скончавшимся от сердечного приступа. Он понимал это не хуже тебя.

«Как жил, как там наши? — спросил ты. — Как Дрозд? Как Лоскут, салажонок?» Санька стал рассказывать. Он говорил коротко, не стараясь оттянуть время. «Сам-то как?» — спросил он, изложив то, что ты большей частью знал и без него. Ты усмехнулся: «А я, Санек, теперь вольным художником… Про дочку Тарантино слыхал?»

Санька хотел восхититься, потом опустил голову и сказал:

«Я не буду брыкаться. Только сделай доброе дело… в общем… чтоб Ленка не догадалась. Хорошо?»

«Один вопрос, — сказал ты. — Ты тогда нарочно промазал?»

Он покачал головой.

«Нет. Ты сам сдвинулся».

Ты почувствовал, как заболело внутри, там, где в сантиметре от сердца прошла когда-то Санькина пуля.

«Врёшь! — сказал ты, давая ему шанс. — С того расстояния ты мухам на лету яйца отстреливал!»

Он спросил:

«Мне как — встать? Или лечь?»

Ты сказал:

«Иди, Санек».

Он смотрел на тебя непонимающими глазами, и ты терпеливо повторил:

«Иди, Санек. Девчонки соскучились».