Теа (СИ)

— Никакого криминала, — тот развел руками. — Теа Мария Легран, девятнадцать лет, чистокровная, училась на дому в связи с болезнью, два года назад сдала министерские экзамены, аналог наших Т.Р.И.Т.О.Нов, и получила аттестат. На данный момент работает подмастерьем в мастерской Жюля Мориа, официального изготовителя волшебных палочек. Никаких темных дел за ней не числится.

— А родители?

— Франциск и Мария Легран, — Джимми пожал плечами. — Оба чистокровные. Были. Мать работала модисткой, отец артефактором, оба мертвы.

— И что с ними случилось? — уже без особого интереса спросил Рон.

Джим хмыкнул.

— Уизли, тебе, может, еще характеристики их палочек и кличку домашнего питомца? Кто ж мне даст такую информацию? Я и это-то еле достал. Да и какое тебе дело до ее предков? Ты же беспокоился, чтобы она твою сестру не обокрала, так вот, успокойся. Девочка чиста, как слеза единорога.

— Похоже на то, — согласился Рон. — Ладно, Джимми, спасибо за помощь.

— Обращайся, — Джим хлопнул себя по коленям и, поднявшись на ноги, пошел к выходу из кабинета, но уже у самой двери вдруг обернулся. — А вообще, Уизли, заканчивай ты нянчиться со своей сестрой. Она у тебя давно большая девочка. Лучше выдай-ка ее замуж, и пусть у мужа голова болит, кого она там домой к себе водит.

— Угу, — буркнул себе под нос Рон, снова уткнувшись в бумаги. — Обязательно.

Но едва за коллегой закрылась дверь, как весь его деловой настрой словно ветром сдуло. Рон раздраженно бросил на стол пергамент и откинулся на спинку стула.

Его откровенно бесило, когда посторонние люди совали нос в его личную жизнь. Удивительно, когда-то, будучи мальчишкой, он мечтал о славе. Мечтал, чтобы его узнавали на улицах, чтобы брали интервью и жаждали разорвать на сувениры. Тогда, греясь в лучах славы Великого Гарри Поттера, он всем существом надеялся, что когда-нибудь ему удастся выбраться из тени знаменитого друга.

Не то чтобы Рон дружил с Гарри только из-за его славы, вовсе нет. Поттер нравился ему, вместе они участвовали в приключениях, казавшихся в детстве чем-то вроде игры, и даже на седьмом курсе, когда оба уже вполне осознавали возможные риски, Рон не остановился. Он пошел с Поттером до конца, ведь они действительно были друзьями.

Но вот после победы… Рон помнил, как его переполняло счастье, когда ему вручали орден Мерлина первой степени. Помнил, как радовался, что наконец его мечта сбылась. Он заслужил свою славу. Заслужил статус героя Второй Магической.

И помнил жгучее разочарование, затопившее его с головой, когда он понял, что на самом деле ничего не изменилось.

Он по прежнему оставался героическим другом героического Гарри Поттера. Когда у него брали интервью, его спрашивали не о том, что происходило с ним во время войны, а о том, что происходило с Гарри. Когда его приглашали на приемы, его встречали там словами: «ах, да, вы — Рон Уизли — лучший друг Гарри Поттера!» Когда он пришел подавать заявление на подготовительные курсы аврората, первым делом его спросили, почему Гарри Поттер не пришел вместе с ним…

Сказать, что это раздражало — это ничего не сказать.

Это изматывало его, выводило из себя. А позже, после скандала с открывшимся темным даром Поттера, жизнь Рона и вовсе стала невыносимой.

Теперь он был не просто другом Героя, а другом опаснейшего темного мага, убийцы, едва ли не нового Волдеморта.

И поскольку сам Поттер окопался на Гриммо и отказывался давать комментарии, их с Джинни и Гермионой буквально осаждали репортеры, желавшие разжиться хоть какой-то информацией.

А потом Поттер отказался от предложенной ему помощи и смылся из страны, пополнив число своих жертв еще четырьмя аврорами. И вот тогда Рон пожалел, что в далеком девяносто первом он не выбрал другое купе в Хогвартс-экспрессе.

Ажиотаж вокруг скандальной истории с национальным героем, оказавшимся монстром, утих только спустя год после его побега… а еще через четыре года чертов Поттер вернулся.

И не просто вернулся. Этот урод приперся к Джинни и стал от нее что-то требовать! Когда Рон застал их, орущими друг на друга посреди гостиной их общей на тот момент квартиры, Джинни билась в истерике, а сам Поттер с побелевшим, искаженным бешенством лицом держал ее на прицеле палочки.

Уже позже Джин сказала, что он хотел увезти ее с собой, а тогда Рон даже разбираться не стал, благо, коллеги-авроры, получив сигнал, прибыли мгновенно.

Рон тряхнул головой, отгоняя дурные воспоминания.

Видит Мерлин, он не хотел смерти Поттера. Он просто хотел, чтобы тот оставил их всех в покое. Навсегда. И он не раскаивался в том, что выпустил смертельное заклятие в спину бывшего друга, с которым они прошли и огонь, и воду. Гарри прекрасно знал, чем рискует, возвращаясь в Англию, и это был его сознательный выбор. Так же, как и тот, сделанный им ранее, когда он отказался от ритуала. Видимо, магия оказалась для Поттера дороже, чем он, Джинни и все остальные. А может, он просто был слишком гордым, чтобы отказаться от силы.

Так или иначе, он сам выбрал свою судьбу, и ни Джинни, ни он, Рон, не виноваты в том, к чему его это привело.

Не виноваты…