Театр для взрослых

Когда-то на обсуждении пьесы "Раки" Александр Фадеев сказал о роли

творческой личности автора, о том, что знание действительности - основа

всего, но вместе с тем писатель может годы провести на производстве, досконально все изучить и скучно об этом написать. Если писатель не

вкладывает в свое произведение всего себя, свои мысли, радости, страсти, говорил Фадеев, он ничего не добьется ни в каком жанре. Михалков всегда

вкладывает всего себя в свои произведения, но в пьесе "Постоялец" это

особенно очевидно, так как главное среди действующих лиц лицо - сам автор.

Автор никого не поучает прямо, напротив, он даже как будто чуть-чуть смущен

своей неумелостью, своей ненаходчивостью, своим стремлением повторять уже

известное по старым комедиям. Ну, к примеру, как должен называться молодой

человек, низкопоклонствующий перед Западом. Как положено, в былых

сатирических комедиях этого молодого пошляка зовут или Эдуардом, или

Ричардом, или Гарольдом, так сказать, среднестатистическим "Эдиком". И

Михалков уже было собрался именно так назвать пошляка из своей пьесы. Но

внезапно возмутился данный пошляк, возмутился, да и пришел к автору - до

каких же пор я все буду Гарольдом? Гарольд уже и так знает, как ему

действовать, неужели не изобретете вы для меня ничего нового? А вот если бы

меня звали Данилой, говорит пошляк Драматургу, что тогда? Может ли Данила

действовать так же, как какой-нибудь Эдуард? А может быть, сама перемена

имен отрицательного Гарольда на положительного Данилу уже что-то поменяет и

в самом характере, в самом поведении? Так Драматург пытается устами своих

героев сказать и себе кое-какую горькую правду: а не слишком ли привыкли мы

к исхоженным "сатирическим тропам"?

В пьесе "Постоялец" есть положительный герой. В семью, где царит

зависть, где свило себе гнездо стяжательство, где люди забыли свое народное

первородство, приезжает старый учитель хозяина дома - скромный, тихий

человек с маленькой просьбой, да еще и не о себе, а о другом. И в данном

случае пьеса не теряет своего сатирического накала, как это бывало с другими

сатирами. Почему же? Почему пребывание положительного героя в сатирической

комедии на этот раз не помешало ее обличительной силе? Как видно, потому, что Михалков нашел для своего героя особое положение в системе сатиры.

Постоялец в чужом доме не имеет особого голоса, он никого и ничему не учит, не кричит, не растолковывает, он пытается отойти в тень, не мешать, чтобы

его поменьше было видно и слышно. В самом слове "постоялец" уже заложена

некая извинительная интонация, некая застенчивость, робость предполагаемого

характера в определенных обстоятельствах быта. Постоялец - это, наверное, человек незаметный, не претендующий на какой-либо вес в доме. Михалковский

постоялец молчит, но самим своим присутствием, присутствием добра в доме зла

он творит очистительную нравственную работу. Это счастливо найденное

сочетание тихого положительного начала и громко разговаривающего начала

отрицательного придает сатире Михалкова особую неповторимость, ее

поучительный урок глубже доходит до сердца.

В сатирическом театре Михалкова есть работа, стоящая как бы особняком,

- инсценировка сатирических произведений Салтыкова-Щедрина, названная в

театре "Современник", где ее поставили, "Балалайкин и Кo". Гневным словом

сатиры, обращенным к прошлому, спектакль возвышал современность, звал людей

к новым победам духа, к нравственному очищению.

Но почему именно к Михалкову обратился театр, когда захотел показать

Салтыкова-Щедрина сегодняшнему зрителю? Вероятно, потому обратился театр к

Сергею Михалкову, что для этого нужен был автор, наделенный определенной

гражданской смелостью. Сатира Салтыкова-Щедрина не из ласковых, бьет больно

и наотмашь, причем в спектакле достается от него не только городу Глупову и

господам Балалайкиным, но и кое-кому сегодняшним, житейски недалеко ушедшим

от знаменитых героев щедринских сатир. Для того чтобы инсценировать

Салтыкова-Щедрина, нужна была и творческая смелость. Эту смелость нашел в

себе Михалков.

И поэтому столь органично вписывается в сатирический театр Михалкова

новая его работа, сделанная по мотивам рассказа Достоевского "Крокодил.

Необыкновенное событие, или Пассаж в Пассаже" (сценическая композиция носит

название "Пассаж в Пассаже"). Взяв у Достоевского великолепную сатирическую

основу "Пассажа" - титулярный советник, по несчастному случаю, оказался в

чреве крокодила, и что из этого вышло, - Михалков по-гоголевски развил

данный сюжет, переложил его для сцены.

Михалков никогда не принадлежал к профессиональному клану так

называемых инсценировщиков, которые лучше или хуже, но приспосабливают те

или иные прозаические произведения к специфическим законам сцены.

Инсценировщик, как правило, приглушает все, что связано в романе или повести