Театр для взрослых

один из кабинетов, где за столом сидит и что-то пишет

врач средних лет. Это доктор Скуратов. Скуратов

поднимается навстречу вошедшему, и тот неожиданно,

подойдя к нему, молча дает ему пощечину...

Затемнение

АКТ ПЕРВЫЙ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Середина мая. Квартира профессора Щеглова. Иван Иванович

Щеглов и Чельцов.

Чельцов. У тебя достоверные факты?

Щеглов. Что ж, по-твоему, я совсем сумасшедший?

Чельцов. А как он реагировал?.. Растерялся?

Щеглов. Я не обратил внимания.

Чельцов. И не поинтересовался, за что бьют?

Щеглов. Полагаю, догадался.

Чельцов. Вы были наедине?

Щеглов. Да. Он был один в кабинете. Я ударил его и вышел. Ты понимаешь,

рука как-то сама поднялась... непроизвольно - бац! И точка! Пощечина!

Чельцов. Я тебя понимаю. Но ты не должен был...

Щеглов (перебивая). Леня, Леня, знаю! Знаю, что ты мне сейчас скажешь.

Ты скажешь, что я должен был сдержать себя? Спокойно и обоснованно составить

заявление в партийное бюро? Потребовать создания комиссии для расследования

неблаговидных поступков доктора Скуратова?.. Всему свой черед. Будет и

заявление, будет и комиссия. Будут, как ты понимаешь, и последствия. В том

числе и для меня... А пока что я выразил свое отношение к его личности в

прямом и переносном смысле. Вот так-то, Леонид Степанович... Никогда не

знаешь, на что способен человек. Это я о себе говорю. Да и о нем тоже. Я

ведь ему доверял, выдвигал его, подлеца!

Чельцов. Ты хочешь знать мое мнение?

Щеглов. Хочу. Говори!

Чельцов. Я разделяю твое возмущение, если все соответствует тому, что

ты мне рассказал. Я могу тебя понять, однако раздавать пощечины - это не

лучший способ разговора...

Щеглов. Спасибо, что разъяснил! Совершенно верно - не принято!

Воспитание нам не позволяет! Высшее образование! Профессиональная и

партийная этика! А мне вот на шестидесятом году жизни и интеллигентность

позволила и партийность не помешала!.. Да, да! Я ютов за это ответить. Я не

потерплю, чтобы больной, лежавший у меня на операционном столе, рассказывал

потом своим друзьям и близким, сколько это ему стоило... Я, как ты

понимаешь, имею в виду не физические и моральные страдания.

Чельцов. Разве ты оперируешь больных не по своему усмотрению?

Щеглов. Сложные случаи я, как правило, беру себе. Но бывает, что

кто-нибудь из ординаторов просит меня лично прооперировать его больного. И я

соглашаюсь. Оперирую. А теперь допустим, что к доктору Скуратову поступает

больной, которому самим Скуратовым подбрасывается мысль, что хорошо бы, дескать, попасть в руки самого Щеглова! Ясно, что больной хватается за эту

мысль. Скуратов обещает переговорить со мной и деликатно намекает больному, что было бы целесообразно в определенном смысле заинтересовать шефа. Больной

согласен. Скуратов уговаривает меня. Я, ничего не подозревая, беру больного

на операционный стол, а Аркадий Сергеевич Скуратов - гонорар!.. И я об этом

понятия не имею!

Чельцов. Ну и устрица!

Щеглов. Причем, пока больной лежит на больничной койке, он ни о чем не

думает, кроме своего здоровья. Дело пошло на поправку, и он уже счастлив.

Самое прекрасное - это чувство выздоровления. Но когда он возвращается домой

и все уже позади, то все мы в его представлении уже не бескорыстные

труженики, а вымогатели. Так сказать, эскулапы, берущие в лапы! Вот ведь что

мерзко и обидно, Леонид. Ну, я и взорвался.

Чельцов. Знаешь, поедем завтра с нами на рыбалку! Поедем! Место

преотличное! Посидим на бережку, отвлечемся... Сразу на душе легче станет.

Поедем?

Щеглов. А что? Может, и в самом деле поехать? Транспорт есть?

Чельцов. У нас как раз в машине одно места свободное. Ланцов не едет.

Щеглов. Почему это твой Ланцов не едет?

Звонок в передней.

Чельцов. Жена забастовала. В прошлое воскресенье зашел к ним. Жена дома

одна. Спрашиваю: "Где Петр Ефимович?" - "На рыбалке! - отвечает. - Где же

ему быть, когда жена дома?" Я уж ей шуткой: "Что же, он вам в магазине рыбы

купить не может?" А она в ответ: "Такой мелкой рыбы, как он с рыбалки

приносит, в магазинах не бывает!" Не пустила и снасти спрятала!

Щеглов. Поеду!

Чельцов. Ну и отлично. Завтра в пять ноль-ноль мы за тобой заезжаем.

Щеглов. Буду готов. Действительно, надо как-то в себя прийти! А там

видно будет...

Чельцов. Главное - выкинь все это сейчас из головы. Он ведь, подлец,

сам никому не скажет про эту твою оплеуху. Будь уверен. Он сейчас сидит, трясется - ему уже приговор народного суда мерещится. Это я тебе точно

говорю.

Щеглов. Ты так думаешь?

Чельцов. Не думаю, а уверен.

Из передней входит Щеглова.

Щеглова. Ваня! К тебе какой-то гражданин. Говорит, прилетел специально

из Норильска.

Щеглов. Из Норильска? Почему домой?

Щеглова. Умоляет принять его. Примешь?

Щеглов. Из Норильска... Ну, пусть заходит.

Щеглова выходит.

Чельцов. Я не помешаю?

Щеглов. Сиди, сиди! Не помешаешь.

Входит Петрищев. Смущенно улыбается. В руках сверток.

Петрищев. Добрый день!

Щеглов. Добрый день!

Чельцов. Здравствуйте!

Петрищев. Здравствуйте... Вы уж меня извините. Я, так сказать, прямо к