Театр «Глобус»

Дол на миг остановился, и запыхавшийся Крат встал рядом. В эту минуту вся городская декорация, замутнённая их разногласием, прояснилась. Восстановились грани домов и ущелья между ними, на дне которых угнездились дворовые площадки, в которых приютились дикие собаки. Здесь чахлые томятся деревья – беспочвенные узники, чьи ветки похожи на корни; здесь проходят, как воспоминания совести бездомные люди, которые кормятся милостью мусорных контейнеров. А над ними дробь окон, откуда выглядывают жильцы, живущие в бетонных сотах – личинки шелкопряда, которого разводит социум на жадную свою потребу.

С каждым годом риск проживания в этих зданиях становится всё очевидней, ибо они помаленьку, начиная с облицовки, осыпаются, не говоря уже о том, что ячеистая одинаковость жилищ сообщает жильцам неврозы, а то и преступные психозы, или внушает уныние, что приводит сначала к заболеванию невесомой души, а потом и тяжкого организма.

Только облака выглядят как нечто вне истории, как миллионы лет назад.

– Пускай ты прав, но я должен заметить, – наконец отреагировал Дол, – что никогда, никогда внутренний голос не говорил со мной так властно, так отчетливо, как нынче.

– Да говорил же, опомнись, говорил! – затосковал Крат. – Тебе стоит выпить граммов триста, как у тебя появляется масло в глазах и с тобой заводит романтический разговор твой чижик, он же окунёк, засов, слепыш, лысарик… у любимого дитя сто имён. А когда примешь семьсот – включается гипнотический баюшки-баюн. А принципы, они ведь не имеют телесного голоса, поэтому от них легко отмахнуться.

Крат внезапно умолк, кое-что вспомнив о собственных принципах. Умолк и попытался улыбнуться. Дол посмотрел на него с удивлением: упрямый товарищ перестал спорить – небывальщина!

Но всё не просто так. В поведении Крата стали сказываться уроки самовоспитания, а точнее курс позитивного самонастроя. Уже месяц по совету психолога из Центра социальной адаптации он даёт себе установку на позитив, на лёгкое восприятие жизни и бесконфликтность. Ох, каким трудным оказался опыт оптимизма! И было вовсе невыносимо по утрам улыбаться зеркалу "беззаботно и приветливо, с любовью и поощрением".

Сейчас Крат стал досадовать, что вовлекся в спор – спор с голодным. "Надо меняться, надо жить проще!" – наставлял он себя, превращаясь из противника в спутника.

Не то чтобы Крат сильно поверил психологам, но устал плыть против течения и спорить с веком. Он знал, что в этом споре он, Крат, прав, и всё же ради мирных отношений, ради более гладких прикосновений к ворсу чужих слов он смиренно отважился перенастроить себя. Лучше пренебречь правотой во имя согласия. К тому же он разгадывал Судьбу, поэтому сам, без повестки, явился в службу социальной помощи, где за него взялась наука-психология – самая ненаучная из наук.

Глава 2. Дупа

Его душа при этом хотела отвернуться от него, но всё же как-то притерпелась, надеясь на скорое освобождение от "позитивных установок". Бывают случаи куда хуже, когда восстание души против своего носителя принимает крайние формы. Так душа наркомана Толика, детского приятеля Крата и Дола, убила своего носителя. Душа Толика боролась против Толика на протяжении двух лет, она роняла его затылком на лёд, била головой о камень, выводила на проезжую часть, на высокий балкон – и всё же он отползал от смерти. Тогда она стала устраивать припадки падучей и однажды разбила ему основание черепа о край ванны. Так в результате ухищрений, отвратительных для неё самой, душа наркомана-Толика вырвалась из плена и покинула своё постылое, отравленное узилище.

Нет, Крат свою душу не доводил до отчаяния. За Площадью Окаменелой Старушки, За Грешным Кварталом и Садом Змея располагается театр "Глобус". Он снискал себе громкую славу. За вульгарность и брутальность его ругали самые вульгарные и брутальные издания, раздувая себе и ему популярность. "Глобус" шёл в авангарде масс-культуры (кульк А). "Гадость, натурально, однако без него было бы скучно", – признавалась интеллигенция. И то верно, умеренные режиссёры не решались поставить на сцену дощатый сортир, чтобы во время пьесы туда заходили раскрепощённые зрители. Точней сказать, на других сценах сортир, конечно, устанавливался, но всё же без дырки и звучного под ней ведра.

– Духовное должно пахнуть, – к месту сказывал Дупа.

Этот самый главреж сидел за столом в своём богатом и неряшливом кабинете. Тук-тук… робко вошли двое: известный актёрский дуэт "Крат и Дол". Дупа тяжело поднял взор от рукописи и посмотрел на вошедших с укором, словно ждал их, да они припозднились.