Театр из-под пальца (сборник)

Итак, Мара.
Пожалуй, я даже позволю себе описать ее.
Метр семьдесят, шатенка с классическим каре, волосок к волоску,
огромные такие глазищи… в которых так легко утонуть…
они меняли цвет в зависимости от настроения – но чаще всего оказывались темно-синими. Никаких линз – настоящий естественный цвет.
У нее была очень ровная матовая кожа – не знаю,
заслуга ли это каких-то специальных средств, не знаю.
Хрупкие, но не худые, пальцы – такие, как надо. Всегда идеальный маникюр.
Ногти, правда, чуть более длинные, чем, как мне представлялось,
необходимы для того, чтобы держать ручку.
«Для мышки с клавой – нормально», – смеялась она, царапая меня по сердцу.

(держится за сердце; кричит)

Я не могу больше любить Не Тех! А они Не Те, всегда Не Те!
Мара тоже оказалась Не Той – быть может, Самой Последней Не Той!..
Она всегда была, впрочем, честна, всегда: то есть
говорила лишь о полном отсутствии чувств – и вместе с тем не отпускала,
никогда не отпускала меня до конца.
Дело осложнялось тем, что я был уже разведен, а Мара еще нет.
То есть их с мужем связывал только ребенок – сын, мальчишка лет десяти, я видел…
С мужем Мара давно не спала, предпочитая делать это с теми,
к кому не питала нежных чувств – и, разумеется, с теми, кто также не любил ее:
такой вот мазохизм.
то есть я никоим образом не мог оказаться в Мариной постели.
Вопреки всему мы провели ночь (коньяк сыграл не последнюю роль) –
на этом, собственно, всё: «Но ты же понимаешь, это ничего не меняет», –
Мара, утром, одергивая юбку.

* * *

Садится за ноутбук

Шестое письмо Роботу Вертеру