Театр китового уса

Это был тревожный спектакль. Мужчины в резиновых сапогах ползали по киту, врезаясь в его гладкое тело, будто это был огромный кусок ветчины, а кровь потоками лилась вниз, окрашивая камни. Однако, вскоре оказалось, что ушедший на пенсию директор школы не обсудил свои амбициозные планы с женой, и новый дом в Аффпаддле кита не ждет. Посмертное вскрытие было приостановлено, и мужчины в резиновых сапогах с ворчанием удалились в паб. Местным мальчишкам заплатили, чтобы они на тачках отвезли отрезанные куски кита в деревню, откуда подкожный жир отправился на рынок в Дорчестере для продажи на мыло, а органы – местным охотникам на корм гончим.

Несмотря на все усиливающийся сомнительный запах, остатки расчлененного кита оставались популярной местной достопримечательностью. Прибывшие студенты факультета биологии определили его как Balaenoptera physalus, финвала. Взрослая мужская особь, вдали от своих привычных охотничьих угодий. Они удивились, но предположили, что он столкнулся с кораблем. От продолжающегося гниения голова кита сдулась, а челюсть открылась, обнажив щетинистую бахрому на месте зубов. Студенты сказали, что этот материал, похожий на плотно уложенные перья, называется «китовый ус» и нужен для фильтрации морской воды так же, как служат в качестве ситечка для супа усы джентльмена.

Студенты сказали им, что полоски китового уса использовались для костей в викторианских корсетах, и дети восхитились этой идеей – использовать ситечко для супа из китового рта для утяжки женских талий. Старые фотографии бабушек Сигрейв заиграли теперь новым светом – под платьями с высокими воротниками на телах у них были подвязаны куски рта, будто у каннибалов.

Пока студенты продолжали рассказы о побочных продуктах китового тела и как они были неотъемлемой частью развития человечества сквозь века, Кристабель тихонько положила ладонь на бок ее сломленного создания. С маленьким глазом, без толку установленным сбоку массивной головы, ей невозможно было представить, как он видел, куда плывет. Его глаз был будто иллюминатором для пассажира на океанском лайнере, местом, откуда можно глядеть на проплывающие мимо вещи.

Кит снился ей почти каждую ночь. Во сне она снова становилась триумфальным первооткрывателем, а кит, целый и прекрасный, упокоенно лежал у ее ног. Иногда ей снилось, что кит был жив, и тогда она покоряла океан на его спине – владелец морей, по праву воскресший.

Кристабель думает об этом всем, о китах и снах, когда они с Ов и мадемуазель Обер наконец достигают берега. Остатки создания можно разглядеть за низким мысом где-то в полумиле.

Вечернее солнце расчерчивает лицо мадемуазель Обер темными линиями, когда она садится на землю, прислоняясь к большому валуну и закрывая глаза.

– Найдите что-нибудь, что можно сложить в ведро, девочки. Наберите мадам Розалинде ракушек.

Вот их шанс. Они по опыту знают, что мадам Обер уснет, едва смежив глаза, поэтому, если поспешить, они могут добраться до кита прежде, чем она проснется.

– Побежали, – шипит Кристабель, отбрасывая ведерко и хватая Ов за руку. Они срываются с места – камушки скрипят и опасно выскальзывают из-под их ботинок.

Но завернув за мыс, Ов останавливает Кристабель, потому что по их киту лазают дети. Четверо или пятеро ползают по его телу как крабы – голые, как дикари, и их обнаженная плоть сияет на солнце. Кристабель прожигает их свирепым взглядом. Видеть, как ее кита захватывают, так же больно, словно видеть пиратов на борту британского судна. Один из них садится на корточки, балансируя на ребрах кита, и пялится в ответ. Все они мокрые, темные волосы прядями лежат на плечах, и лазают они с ловкостью гибралтарских обезьян.

Ов, покрасневшая и ошеломленная, шепчет:

– Что они делают?

Но ошеломление на этом не заканчивается. Потому что в этот момент они слышат, как с моря доносится грохочущий голос. Бородатый мужчина стоит в прибое, и он тоже не одет. Он кричит:

– Вода божественная!

На мгновение Кристабель уверена, что это бог Посейдон, поднявшийся из соленых глубин, чтобы забрать их в своей колеснице, но она слышит ответные голоса и, обернувшись, видит, как две женщины в шортах и рубашках скачут по пляжу. Они несут полотенца, а у одной в руках корзинка для пикника, которую она с грохотом роняет, крича в ответ:

– Не такая божественная, как шампанское, готова поспорить!

– Ха! – восклицает Посейдон, и его голос отскакивает от моря. – Отлично! – Раскинув руки, он падает на спину и лежит на прозрачной воде.

Одна из женщин идет в сторону Кристабель и Ов, помахивая рукой.

– Привет, – зовет она. – Не уверена, что мы имели удовольствие познакомиться.

Овощ может только пискнуть мышкой, поэтому Кристабель приходится объявить, что они дети Сигрейв.

– Вы здесь живете? – спрашивает женщина, запуская ладонь в волосы, остриженные по-мальчишески коротко.

– Мы живем в своем доме, Чилкомбе, – говорит Кристабель.

Вторая женщина кричит издали:

– Эта девочка упомянула Чилкомб? Разве не там осела Розалинда Эллиот? Мне матушка говорила, уверена.