Театр одного зрителя

— Личность не любит свидетелей своей слабости, — продолжил доктор, — и я могу даже назвать вам её следующий шаг, к которому она будете толкать вас, чтобы заглушить этот внезапный крик души… Скажите честно: разве вы сейчас не хотите всех нас облить грязью?

Догматик так злобно взглянул на доктора, что тот не удержался и добавил:

— А меня вы готовы просто задушить.

— Ах ты, гад! — вскричал догматик. — Гад! — и вскочил на ноги.

Седой мужчина моментально отреагировал и встал ему на пути.

— Очередное вскрытие гнойника состоялось, — ехидно прошептал стрелок.

— Я знаю, что сейчас тебе больно, но сразу же получишь облегчение, как только попросишь прощения у жены и покаешься, — незлобиво произнёс седой мужчина.

Седой мужчина уловил, что догматик настроен на очередной эмоциональный всплеск, и миролюбиво продолжил:

— Возьми себя в руки и поверь мне, доктор прав. Сбросишь камень с души — сразу же станет легко. Жена поплачет, и всё у тебя будет хорошо… Честно… А теперь давай успокоимся и сядем. Хорошо?..

— Мне ведь тоже от доктора досталось, — возмущённо буркнул драчун. — Я же терплю…

Последний аргумент сыграл свою благотворную роль.

— Сесть всегда успеется, — зло отозвался догматик и, вернувшись к своему стулу, налил в стакан воды.

— Всем нам сегодня досталось, — серьёзно произнёс седой мужчина, — а если кто скажет, что лучше него, — продолжил седой мужчина, показывая на догматика, — значит, бросит камень и в меня…

— И в меня, — подтвердил бирюк, — и все вразнобой пришли к согласию:

— И в меня, — одного поля ягоды.

— Всё равно, не верю, не верю я в эту вашу пресловутую любовь! — внезапно выкрикнул догматик. — Всё равно я ненавижу и свою супругу, и падчерицу, и своих родителей я всю жизнь ненавидел. Может быть, кому-то любовь жизнь облегчает, а мне она до лампочки.

Всё удивлённо обернулись к догматику, а он, злобно усмехнувшись, продолжил:

— Что, не понравилось? А я точно знаю, что любовь — это такой же продукт цивилизации, как реклама или унитаз. Просто, так принято считать, что надо её иметь, вот все и прикидываются, что имеют эту любовь. А я скажу, что так говорят лжецы и лицемеры! Никакой любви нет!

— В одном вы правы, — невозмутимо начал доктор, — действительно, любовь в нашем понимании — это продукт цивилизации, развития.

Тут даже догматик удивлённо выпучил свои маленькие глазки, а доктор невозмутимо продолжил:

— Но только не технической цивилизации, а душевной. Судите сами: разве наши далёкие предки, дикари умели любить и знали, что такое любовь? Нет, конечно, и вся их любовь в нашем понимании сводилась к поединку самцов за обладание самкой. Женская особь искала лучшего среди мужчин, а мужская особь стремилась, как можно больше оплодотворить. Разве не так?..

— Так, доктор, так. До сих пор так, — весело подтвердил драчун.

— Что касается любви, то она возникла много позже… — завершил доктор.

— Расскажите, как это произошло? — попросил седой мужчина.

— Хорошо, — согласился доктор. — Для этого вспомните мою притчу о наивном человеке, когда подобное было притянуто подобным, а каждый член племени занимал свою ячейку, свою нишу. Совместными действиями первобытных людей руководило поле единого сознания и удерживало людей от размежевания. Срабатывал инстинкт самосохранения, а страх оказаться вне племени и погибнуть являлся для людей племени цементирующим стержнем. Даже в заповедях Ветхого Завета вера в Бога строилась на страхе, чтобы люди не покидали Его поле сознания и попадали бы под влияние эгрегоров. Однако, с осознанием своей индивидуальности, люди стали размежеваться. Из матрицы единого сознания каждый взял своё индивидуальное сознание, но в каждой такой частичке сознания, как память о прошлом, была заложена объединяющая их истина. Вместе с индивидуальным сознанием люди захватили «ген» единения. В частности, у наивных людей этот «ген» сохранился в чистом виде. Но большинство людей, в поисках точки опоры во внешнем мире, противопоставили себя друг другу. Однако, как жить друг без друга? И дух единения естественным образом трансформировался в тревогу, а точнее в страх выпасть из общества себе подобных. Человеку боязно остаться без соплеменников, и страх гонит людей друг к другу. Однако обратный путь через страх уже невозможен. Сами подумайте, как объединиться, если бояться друг друга. Востребованность в себе подобных вывернула страх наизнанку и родила антипод, а точнее, любовь к ближнему… Поэтому в дальнейшем, уже в Новом Завете, был провозглашён принцип единения людей: «Возлюби ближнего, как самого себя». Там, где любовь — нет места страху, а там где страх — не до любви… Все остальные чувства можно даже разложить, как промежуточное состояние между любовью и страхом… Вот так и живём в промежуточном состоянии между страхом и любовью, и понятия не имеем: что же есть истинная Любовь?..

— А ненависть тогда где? — злобно выкрикнул догматик. — Я же без всякого страха ненавижу.