Театр одной актрисы (СИ)

Раскусили… Хотя, полагаю, надолго моего маскарада не хватило бы. Но все равно — хотелось бы подольше оставаться в этом весьма защищенном образе. Представляю лицо Ирдана, когда он увидел мое разоблачение. Я хихикнула и закашлялась: горло рвануло сухой болью, на глазах выступили слезы. Пить!

Я поднялась на локтях и наконец огляделась. Вот почему так твердо! Я лежала на чем-то вроде подстилки, сделанной из соединенных между собой веревками деревяшек. Жуть! Понятно, от чего бока болят. А под головой что-то вроде утюга, судя по мягкости. Поворочаешься вот так во сне, а утром с головы уши облетят, как осенние листья.

Я явно находилась не в номере отеля «Ритц». Квадратная комната с холодными даже с виду стенами и полом из камня, щель, по недоразумению называющаяся окном. Тумбочка у кровати с миленькими уголками из металла. Чтобы мыши не погрызли? Крепенькая дверь. Запертая, конечно. Вазон c полотенцем прямо на полу, рядом с импровизированной кроватью. Деревянный круглый таз, надо полагать, с водой. Ура! Меня бы сейчас даже не остановило бы знание, что тут свинцовые водопроводные трубы, как в Древнем Риме. Я зачерпнула воду в ладошки и пила, пила, как сумасшедшая. И только под конец обратила внимание на легкий травянистый привкус. Надеюсь, не отрава? Хотя после нашего водопровода должен же быть какой-никакой иммунитет?

Я тут же, поливая себе из вазона, смывала с себя позавчерашний грим. А ощущение, будто гримерша Олечка красила меня дрожащими от смеха руками месяца так два назад… Как там у них дела, интересно? Вызвали уфологов по мою душу? И скоро ли будет ходить очередная мистическая байка в театральных альковах с моим участием в главной роли? Я меланхолично размазывала грязь по лицу и лениво думала о недавнем прошлом. И вот эта ленивость меня и напрягла. Я не ощущала ни тоски, ни желания быть там, где мне самое место: в своей маленькой творческой квартирке с кучей реквизита, страдающая похмельем после бурно проведенного вечера в кругу близких мне людей. Я сосредоточилась и начала детально воспроизводить в памяти текст последнего сценария, проговаривая зазубренные до автоматизма реплики. И не ощутила ничего! Словно бы читала аннотацию к освежителю воздуха.

Это невозможно! Это не я!

Так… Дядя, мой любимый дядя, который сейчас осваивает новый маршрут где-то в Ганне… В памяти воскресали все его любимые черты, все его привычки и словечки, но я опять не ощутила ничего. Что за черт!

Меня это так испугало, что я дернулась, перевернула загрохотавший по полу вазон. Что … происходит?! Или это у них водичка с приколом? На глаза от испуга навернулись слезы.

Неизвестно, до чего бы я себя довела, если бы в дверь не постучали.

Вежливые какие. Сами заперли и сами стучат.

Надо собраться. Думать буду потом. Я решительно шмыгнула носом, успела быстренько запахнуть на груди все еще расстегнутый халат и сесть на «кровать», оперевшись спиной о стену. Ирдан Верден, ну конечно. Кто ж еще-то? Переоделся, нарядный, вымытый, лощеный до тошноты. Вошел, плотно закрыл дверь и посмотрел на меня хмурым и очень недовольным взглядом, скрестив руки на груди.

- Поговорим?

Голос тоже ничего хорошего не предвещал.

Я робко подняла на него глаза, а в голове лихорадочно забегали мысли. Как себя вести? Может, разжалобить? В глазах все еще кипели слезы после пережитого осознания, и я решила дать им волю. Выпрямила спину, наклонила голову, сложила руки на колени ладонями вверх, как хорошая девочка.

На мои кисти и жуткий цветастый халат послушно закапали слезы. Я тихонько всхлипывала и опускала голову еще ниже. И пролепетала едва слышно.

— Простите, простите меня великодушно, но я не могла, совершенно не могла открыть вам свое инкогнито… Мне было очень-очень страшно. Мне очень-очень жаль, мне так жа-а-а-аль!

Прерывистый вздох, очень трогательный. Так плачут дети, когда испытывают настоящее горе, не пытаясь вызвать к себе жалость. Я долго тренировалась, пока у меня не начало получаться.

Я рыдала, заодно выплескивая в слезах напряжение, что было со всех сторон весьма полезным. Женщина без слез — как небо без дождя. Долгая засуха — предвестник тяжких времен.

Ирдан молчал. Ждал, пока я успокоюсь, но сам лезть с утешением не торопился. Мудро и предусмотрительно. Нас только начни жалеть — разольёмся, как Нил в период полноводья.

Молчание длилось и длилось. И я рискнула поднять глаза. Ирдан смотрел на меня спокойно и равнодушно, скрестив руки на груди — мои слезы его совершенно не тронули. Что ж ты за зверь такой?

— Ты успокоилась?

Я кивнула.

— А теперь послушай меня внимательно. Твое притворство очень не понравилось королеве.

Надо было бы испытать страх или что-то такое, но я не могла. Мне было плевать и на гнев королевы, и на нее в принципе. Но все же я испуганно охнула, прикрыв рот рукой. Округлила глаза. И, видимо, ненароком переиграла. Потому что Ирдан раскусил меня мгновенно.

— Ты хорошо притворяешься. Испуг великолепный, но ненастоящий, как и ты сама. Это твой дар? Как тебя зовут? Ведь твое имя такое же поддельное, как и твой нос?