Театр отчаяния. Отчаянный театр

– Лёша, – ответил Анатолий, – ты бухаешь везде… Театр нам нужен… Молодёжь, студенты не придут смотреть на твои фигурки. На выставки наши не придут. А на театр придут. Я хочу, чтобы к нам люди приходили… Чтобы молодые люди к нам дорогу узнали.

– Ты не ответил на мой вопрос… – громко прервал Анатолия тот самый высокий мужик. – Где мы сможем нормально посидеть? У нас все банкеты всегда там проходили и проходят…

– Лёша! – сказал толстый, коренастый, седой бородатый дядька. – Толя хорошее дело предлагает. Почему бы не попробовать?

– Да, Лёш! – сказал ещё один худой художник с жиденькой бородой и со сломанным носом. – Пусть попробуют. Нам-то что? Выступать тут будут, актрисы появятся… Выгнать мы их всегда успеем.

После заседания правления Анатолий попросил меня задержаться.

– Ну вот… Видишь, как у нас тут? – сказал он весело. – Это ещё нормально прошло. Бывает, дерутся. Тот, что спал… Прекрасный живописец… Пейзажист замечательный… Но драчливый и вредный ужасно… Когда пьяный. А трезвым его никто не помнит… Ты как думаешь, до Нового года спектакль или концерт успеешь сделать?

– До Нового года?! – удивился я. – До Нового года успеть бы театр оборудовать, людей найти и хоть как-то подготовить… Если всё будет хорошо, к Новому году начать бы репетировать…

– Они меня убьют… – сказал Анатолий и коротко задумался. – А на праздник сможешь нам тут пантомиму показать?.. Мы тут ёлку наряжаем… Праздник будет.

– Нет! – резко и категорически сказал я. – Ни за что! Никаких пантомим на празднике и на пьянке! К весне постараемся сделать спектакль… А до лета точно сделаем… У меня пока и людей-то нет…

– Ну ладно… Не кипятись, – сказал Анатолий. – Решение правления о театре принято единогласно… Правда, они в любой момент могут его отменить… Да и меня могут свергнуть в любой момент. Не будем об этом думать… Тебе надо очень хорошо подготовиться, и потом очень быстро оборудовать театр… Чтобы поставить их перед фактом… Мол, вот вам театр… Готовый театр они ломать не будут. Не должны. Они всё-таки какие бы ни были, а художники… Ты можешь мне сказать, что тебе нужно?.. Да!!! Чуть не забыл… Стены и потолок в выставочном зале трогать нельзя! То есть долбить штукатурку, что-то забивать, сверлить… Ни в коем случае…

Я сказал Анатолию, что обо всём, что мне необходимо, я смогу сказать через неделю. Он что-то чиркнул в свою записную книжку и сказал, что будет ждать.

– А сейчас напиши мне заявление о приёме на работу. Напиши на имя председателя правления… На моё имя… У тебя трудовая книжка есть?

– Нет, – ответил я, – и никогда не было.

– Тогда заведём. Я тебя возьму на ставку… – Анатолий задумался, – монтировщика выставочного зала. Должности руководителя театра в Доме художников нет и быть не может. Приму тебя на работу сегодняшним числом. Копеечка… Но она лишней не будет.

– Как? У меня будет зарплата?! – потрясённо спросил я.

– Маленькая, но будет. И трудовую книжку оформим… И начнёшь ты свой трудовой стаж в этих стенах… Бери листок, садись и пиши.

Сердце моё возликовало. Я едва сдержался. Чтобы не броситься обнимать Анатолия. Трудовая книжка! Зарплата! Трудовой стаж! Это были весомые аргументы, чтобы предъявить их дома родителям.

Ту осень я вспоминаю как самую-самую долгую и трудную. В сентябре я повалялся с простудой дней пять, а всё остальное время до самой зимы я беспрерывно куда-то спешил, с кем-то встречался, что-то кому-то говорил, объяснял, доказывал, уговаривал. Я делал много того, что прежде и не пробовал делать. А именно: я разработал, спроектировал и придумал способ, как вписать театр на семьдесят посадочных мест со сценой и кулисами в выставочный зал. Я нашёл людей, которые хотели делать театр со мной и с которыми сам хотел работать, и главное – я придумал спектакль.

Кроме этого, я ещё пытался успевать учиться, слушал много музыки и читал. Читал то, что нужно было по программе, и пытался читать то, что можно было прочесть для того, чтобы понять, как делать театр, как учить актёра и как учиться быть режиссёром самому. В библиотеке мне порекомендовали книгу Станиславского «Работа актёра над собой» и увесистый том Михаила Чехова. Я попытался вникнуть в эти труды. Станиславский читался легко и казался простым до примитивности, а Михаил Чехов воспринялся как заумь и не имеющее практического смысла шарлатанство. Но ни один ни другой не могли мне помочь в том, что я затеял. Они не помогали в создании своего театра и в том, как придумать свой спектакль. Даже изучение старославянского языка и исторической грамматики, которые начались на четвёртом курсе, показались мне более полезными в жизни, чем чтение Станиславского и Михаила Чехова.

В то же самое время я, при помощи Игоря Ивановича, изучил в университете устройство и оснащение театра «Встреча», в котором уже выступал с пантомимами, но не задавался вопросом устройства самого театра. Я тщательно промерил вверенный мне выставочный зал, как мог начертил конструкцию амфитеатра на шесть рядов и придумал, как обустроить сцену. Мало того, я рассчитал, какие для этого нужны материалы и сколько.