Театр теней

– Милена, не надо. Не плачь. Всё будет хорошо, слышишь? – сама не поняла, когда я успела устало расплакаться, а он – подойти и привлечь к себе, прижав лицом к солнечному сплетенью. Запредельно близко, кожа к коже, с пронзительной бережностью, нежданной от ершистого задиры. Тёплые руки принялись легко массировать затылок, забирая всё тяжёлые мысли. Я считала его мерные вдохи и выдохи, впервые после аварии чувствуя полное умиротворение. Вырываться не хотелось, хоть и знакомы с Андреем всего ничего. Что-то очень личное, сокровенное проскользнуло между нами в этот момент, успокоило и высушило слёзы. А после немного смутилась, обнаружив свои руки ответно обнимающими его поясницу, но даже подобный жест показался уместным и правильным, будто так и должно быть. Будто всегда так было

– Мы опоздаем на пары, – нехотя пискнула я, жадно вбирая отголоски угасающей близости. Парень ещё продолжал гладить мои волосы, но, то родное, что проскользнуло между нами, уже безвозвратно исчезло.

– С кем у вас сегодня первые пары?

– С Рябининым, но его сегодня Смирнов заменяет. Говорят, он не терпит опозданий.

– Есть такое, – бросил Андрей, отстраняясь, и мне показалось, что его тон похолодел ещё на пару градусов. – Считай, что он официально позволил тебе их прогулять. Я договорюсь.

– Правда? – радостно сжала его руку, но Андрей уже смотрел со знакомой долей скуки на лице. Такой простой и вместе с тем неподражаемый в своём противоречии. Вот он стоит, с виду бесстрастный, плечи расслабленны, а пальцы вцепились в металлическую спинку стула как в оголённый провод. Пришлось поспешно отпустить его ладонь. Может, я ему неприятна? Почему-то стало обидно и чуточку грустно, но по-прежнему хотелось как-то отблагодарить его за участие и порядочность. В пределах разумного, естественно. Потому и прошептала от чистого сердца: – Тогда я твой должник.

– Не загоняйся, – фыркнул Андрей и, обхватив двумя пальцами мой подбородок, снисходительно заглянул мне в глаза. – Просто держись подальше от Аньки, чтоб мне, больше не приходилось вас разнимать. Тебе крупно повезло, что за малышкой приехал я, а не её брат. Тогда бы длинный перечень твоих "подвигов" в лучшем случае пополнился бы обезьянником. Считай, я предупредил, – закончил он, отпуская мой подбородок. Поднял сброшенную на соседний стул куртку и, накидывая её на голое тело, оборонил: – Кстати, ты мне уже второй свитер изгадила. Вот его-то и постираешь, в знак благодарности.

Андрей ушел. Дверь за ним гулко захлопнулась, глотая сквозняк, а я ещё долго в растерянности смотрела на её обитую белой кожей поверхность, ощущая неясную пустоту и совершенно не понимая причины перепада его настроения. Но свитер всё же постирала, и пока он сох, наведалась в рекомендованный Алинкой салон.

Я нервничала. Времени на косметические процедуры оставалось мало, нужно было успеть в универ к началу третьей пары, плюс мысли о Дане, поделившимся со мной конспектами заставляли поминутно сверяться с часами. Бедняга наверняка весь извёлся, переживая за свою писанину, а мне не хотелось злоупотреблять чужим доверием. Пусть и неохотно, но он меня выручил, этого не отнять. К тому же хотелось приодеться во что-то более подходящее своему внутреннему мироощущению, а хождение по магазинам, как известно, требует времени. В общем, ближе к полдню я забегалась как Золушка перед балом. Конечно, просо от мака перебирать не пришлось, но и добрая фея мне тоже не полагалась.

Зато во двор родного универа я образно говоря, впорхнула. Ветер лениво играл вернувшими свой природный пшеничный цвет локонами, по телу приятно скользило лаконичное приталенное платье, стучали низкими каблучками бежевые туфли-лодочки, и в сердце робко звучала песня. Она пока не имела слов, только шелестящий мотив, но в нём звонко журчали весенние ручьи и трелями заливались птицы, а ещё хриплым эхом слышался неуверенный смех Андрея. Мелодия пьянила, растекаясь по венам, и хмурый небосвод, затянутый саваном пепельных туч, перестал казаться мрачным, ведь где-то там за сизыми клубами по-прежнему скрывалось солнце.

Правда, когда я приблизилась к учебному блоку, настроение тут же испортилось. Ручейки затянуло гнилой тиной, а птички, коварно нагадив на прощанье, резво упорхнули восвояси.

Да, и в довершение всего снова начало противно моросить.

Время синхронизировалось с моим дыханием, другими словами замерло. Растянулось как горячая резина, позволяя во всех деталях рассмотреть премилую картину: миниатюрная рыжая девушка с удивительно солнечной улыбкой, кажется, моя однокурсница, облокотилась о спинку длинной скамейки, на которой сидел развернувшийся к ней вполоборота Андрей. Девушка о чём-то бойко щебетала, а он развязно улыбался, безо всякого стеснения разглядывая щедро демонстрируемое декольте, благо её расстёгнутая курточка ничуть тому не мешала. И всё бы ничего, но в следующий момент, прервав её на полуслове, парень нагло потянулся к ярко-розовым губам.