Театр теней

– Нельзя забывать, – ответил я ей, – что искусство – это прежде всего созерцание. Поэтому углублённое созерцание жизни и является главной задачей искусства. Например, мудрец Ван Сичжи советовал своим ученикам сгущать свой дух, но в таких пределах, чтобы не попасть в ловушку собственной сосредоточенности. Потому что если фиксировать дух на одном, вызывая его образ, то невольно отказываешься от свободной игры своей собственной натуры, и оказываешься скованным эти образом. Чтобы этого не получалось, и была разработана дзэн-методика медитации. Ведь дзэн, или как говорят китайцы чань-медитация, обладает одной особенностью, которой вы, европейцы, называете странностью, когда в самом обыденном видят немыслимое. Когда с необычайной лёгкостью сводят, казалось бы, неразрешимые проблемы к житейскому пустяку. Ведь для того, чтобы увидеть мир, его нужно вывернуть наизнанку. Я и хочу научить ваших учеников этому видению, открыть перед ними при помощи искусства и философии дзэн этот своеобразный антимир, где главными являются алогизм и антимотивация.

– Но это же самое настоящее сумасшествие! – воскликнула перепуганная и возмущённая Эльвира Анатольевна. – Это же уничтожение всего святого, всех наших устоев. Вы хотите, чтобы наших учеников из стен училища сразу же развозили по домам умалишённых?! Да какое вы имеете право на этот эксперимент?!

– Да, – ответил я твёрдо, – я принёс вам не мир, а меч. Я хочу разрушить ваш мир и ваше обычное представление о нём, наполнить его бессмыслицей и абсурдом, сделать их очевидными вещами. Но вы сами поймёте, что эта бессмысленность имеет свою железную систему и стройность, потому то она призвана противостоять скуке вашего здравого смысла. Ведь вы же являетесь так называемыми представителями искусства, но ваше искусство ничем не отличается от пошлой обыденности, оно не только не вносит в нашу жизнь какую-то свежую струю очищения, но ещё больше засасывает в свою трясину скуки, хандры и деградации. Разве к этому призвано вести истинное искусство? Один японец говорил, что дзэн призывает к редукции спекулятивных элементов всех учений, к развитию гротеска в поведении и в искусстве, к пафосу выворачивания ценностей наизнанку, антиинтеллектуализму и высокой оценке физического труда, к психотехнике ошеломления, чтобы высвободить человека от зашоренного взгляда на мир. Потому что лишь гротеск становится формой свободы, допускающем свободу личности только как нечто нечаянное, алогичное и юродское.

– Не знаю, кто вы, – сказал, насупившись, Тихон Витальевич, – дьявол в христовом обличие или Христос в дьявольской шкуре, но полагаю, что после вас из стен нашего училища выйдет много хулиганов и отщепенцев.

– А вы не допускаете мысли, – спокойно спросил я его, – что, познакомившись с моими идеями, из вашего училища может выйти плеяда гениев и будущих пророков, которые могут повести за собой многих представителей молодого поколения к решению всех накопившихся в нашем больном обществе задач? У них появится новый взгляд на вещи, которые считаются в данное время ценностями, и которые мешают сейчас нашему развитию. Ведь когда-то в древности двадцать восьмой буддийский патриарх Бодхидхарма, которого называли «цзочань бигуаньжэнь» – «человеком, сосредоточенно сидевшим и уставившимся взглядом в стену», вот так же узрел всю глупость и беспомощность общественной взглядов своего времени и направил мысли людей в другое направление, открыв перед ними совсем другой мир с иными ценностями и понятиями. Благодаря ему родилось множество гениев, великих мастеров искусства и литературы. Дзэн-учение обрело новое дыхание в буддизме и преобразило мир. Он по-новому определил претворение правоты сердца человека в созерцательной чистоте, когда люди научились видеть мир собственными глазами без посредников и учителей с их заблуждениями. Люди в своих мыслях и чувствах стали независимыми и научились сами открывать тайны мироздания, видеть то, что раньше было срыто от их глаз, слышать то, что раньше они не могли услышать. Они перестали быть взрослыми и стали детьми с их невинным и неиспорченным взглядом на мир. Вот таких детей я бы и хотел воспитать из юношей и девушек вашего училища.

– И всё же мне непонятно, – не сдавалась Эльвира Анатольевна, – помимо того, что вы, как говорите, научите студентов смотреть на мир другими глазами, чему ещё вы сможете научить?