Театральная фантазия на тему… Мысли благие и зловредные

– Да она никогда и не была молодой.

Ответ мне понравился. Ольги Александровны не стало, никого нет, кто бы мог рассказать о Пельтцер, кроме меня, со мной ниточка обрывается…

В телефильме «Формула любви», когда встал вопрос, кто же должен сыграть антипода Калиостро, мы со сценаристом надолго задумались. По идее, это должен был быть мужчина – столь же харизматичный, как и сам Нодар Мгалоблишвили. Но сколько ни мучились, подходящая кандидатура не находилась.

И тогда мы с Григорием Гориным неожиданно решили, что это будет… Татьяна Пельтцер, которая сыграла в фильме роль тетушки Федосьи Ивановны. И все встало на свои места. Это только она (как выяснилось, правильно определили мы) сумеет совершенно естественно оставаться веселой и живой в гротескных ситуациях, в экстремальном режиме и противостоять магическим проискам заезжего итальянца. Моей любимой актрисе не надо было ничего объяснять и показывать – она давно знала эту самую «формулу любви». Только вычертила она ее не на бумаге, а в собственном щедром и многострадальном сердце. Она научилась самому хлопотному и непростому делу на земле – любить людей.

Феерический комедийный талант Пельтцер со временем перерос в трагикомический, достаточно вспомнить ее «бенефис» в ленкомовском спектакле по пьесе Л. Петрушевской «Три девушки в голубом».

Татьяна Ивановна была не просто одаренной и мудрой актрисой, но еще сумела выразить какую-то неистовую российскую отвагу, замешенную на доброте и душевном сострадании.

Мы ее звали «наша баушка». Ее все обожали. Любили и немножко побаивались. Она иногда могла врезать прямо со сцены, если ей кто-то мешал, что-то не то говорил, реплики путал.

Не имея собственных детей, Татьяна Ивановна была щедра на помощь. Так она участвовала в судьбе моей дочери Александры, которая в детстве не была пай-девочкой. Саша, бывало, прогуливала школу, ездила с подругой в «Детский мир» и рассматривала там разные притягательные для детей вещи. В старших классах, если обстановка в школе из-за ее нерадивости накалялась, в бой вступала «тяжелая артиллерия». Мать звонила за поддержкой бабушке Пельтцер, которая уже была сверхпопулярной в то время. В Сашиной школе ее появление всегда становилось событием. Татьяна Ивановна обещала, что Александра Захарова обязательно возьмется за ум. И ей в который раз верили.

Татьяна Ивановна в бытовой жизни вообще-то была педантичным человеком. И очень старалась продлить себе жизнь. На гастроли брала с собой не только коврик для зарядки, которую делала всегда, но даже плитку, кастрюльки, ложечку серебряную, салфеточки. Готовила себе еду в номере. Но педантичность в быту не соответствовала ее веселости на людях, на сцене. Там она была вихрь.

Татьяна Пельтцер была работящей женщиной. Неплохо зарабатывала. Думаю, что, даже если бы и не было у нее материального достатка, на жизнь она бы все равно не жаловалась. Выпить любила, но только в компании, и никаких переборов я не замечал. Очень любила играть в карты, играла с Ольгой Аросевой в преферанс вечерами, а то и ночами… Была начитанной, но не козыряла этим. Все ее книги теперь стоят у меня в кабинете – полное собрание сочинений Ромена Роллана, Луначарского, Островского, Анатоля Франса. Это был ценный подарок.

Она всегда хорошо понимала, где правда, а где наигрыш и штампы. Она могла быть скучной на репетиции, но всегда была правдивой. Ничего не изображала голосом. И мне это было очень ценно. Мало кто знает ее с этой стороны, но Татьяна Пельтцер очень внимательно наблюдала, что происходит в театре, в кинематографе – нашем и зарубежном. Она была продвинутым человеком.

Счастливые зрители встречали ее хохотом, а потом украдкой смахивали слезу. Она обладала феноменальным чувством правды, знала цену высокой комедии, доходила до немыслимого гротеска, но при этом никогда не фальшивила, щедро одаривая людей своим ласковым вдохновением. Наверное, ей удалось воплотить народную мечту о несокрушимой старости, где мудрость дерзко соседствует с юной и озорной жизнестойкостью. Татьяна Ивановна служила для нас живым примером стародавнего подвижничества и святой любви к сценическим подмосткам. Качества, увы, ныне дефицитные. Халтуры не терпела. Любила и тянулась к молодым. Стремилась приобщить новую актерскую генерацию к могучим ценностям российской театральной культуры.

В нашей стране часто большие актеры уходят не очень складно и не очень красиво. У нее было тяжелое заболевание – потеряла память, потом сознание начало меркнуть… Хотя она до последнего держалась и играла с Абдуловым финал «Поминальной молитвы», роль, специально написанную для нее Григорием Гориным. Саша был человеком открытым, талантливым. Она это ценила, а он расточал ей особые комплименты. К Саше у нее было особое отношение. Они как-то очень весело дружили. Как встанут болтать и хохотать возле расписания – водой не разольешь.