Театральная история

Поднялся с кровати. Вставал он с огромным трудом, словно тело стало в несколько раз тяжелее. Сел за стол. У него не было более действенного способа преодоления горя — только писать. Он взял ручку. Она показалась ему непривычно тяжелой.

Вдруг услышал свист. Обернулся. На кровати лежал Сергей, изящно подперев голову красивой рукой. Он повернул к Саше голову и, небрежно кокетничая, произнес:

— Слушай, как странно, что ты поверил! Я что, похож на человека, который вот так исчезнет?

Александр почувствовал, как улыбка — медленно — начинает согревать его лицо. Сергей положил голову на ладонь.

— Слушай, Саша, мой костюм так и не готов, я ведь знал, что они не успеют к премьере. Я же просил, я даже умолял — туфли должны быть не темно-коричневые, а повеселее, зеленые например, а они сразу такого мрака на мою обувь нагнали! И что в итоге? Они не успели мне даже сшить костюм, даже по своему убогому вкусу…

Сергей вздохнул, пробормотал: “Ну ладно, ерунда”, — и стал осматривать потолок.

— Боже ты мой, сколько у тебя пауков… Позови карлика, он их прогонит зеленой туфлей, они страшно боятся туфель, которых мне так и не сшили… — Сергей покачал головой и снова повернулся к Саше: — Мне как-то приснилось, что мы с тобой хороним капустные головы. Страшный сон. Ты был такой деловой, практичный. — Сергей улыбнулся. — Я проснулся и почувствовал, что у меня рот забит землей.

Будильник кукарекнул.

— Ну как ты мог поверить! Что такое случилось со мной! Ты что! Ты так быстро меня забыл?

Будильник кукарекнул.

Вдруг Сергей закашлялся, лицо его посинело, взгляд стал беспомощным, движения — резкими. Глаза покрылись красными прожилками. Повернувшись к Саше лицом, он стал указывать большим пальцем на свою спину — ударь, ударь! Александр подбежал к нему, поднял руку, ударил, услышал всплеск, и увидел, как у Сергея изо рта вылетел небольшой черный ком. Земля. Саша раздавил его тапком. Тщательно растер по полу. Почувствовал, что дышит все чаще и чаще. Что сердце бьется лихорадочно. Сергей поблагодарил его внезапно потемневшим взглядом. И сказал:

— Мне так больно!

И почему-то показал на свое горло.

Будильник кукарекнул. Сергей вдруг захохотал:

— Ты посмотри, что у тебя на стене! Это же я!

Александр посмотрел на стену. Обои, картины. Больше ничего.

— Бог ты мой, — хохотал Сергей, — там, вот там, на стене — там же я!

Будильник кукарекал.

— Как же ты не видишь? — Сергей начинал раздражаться. — Там,

на стене — я, я, я, я, я, я!

Сергей уже кричал — все громче и громче, и кукареканье становилось все мощнее, и звуковые волны обжигали… “Я, я, я, я, я, я…”

Александр открыл глаза. Вытер пот со лба. Тишина оглушила его. Он лежал на кровати.

Стена пуста. Комната тоже. Тяжесть, сковавшая его, постепенно отступала. Дыхание успокаивалось. Сердце билось все тише.

Саша облизал сухие губы.

Долго сидел на кровати.

Подошел к столу — робко. Хотел что-то записать в дневник, но побоялся дотрагиваться до ручки.

Зашел в Интернет. Набрал в поисковике “Преодоление горя”. На этот за-прос явилось множество советов. От знахарей, психологов и священнослужителей. Александр выбрал науку. Религиозных советов этой ночью он решил избежать. По крайней мере, сейчас, когда за окном мрак, и он один в квартире.

А потому — психология. Он выбрал работу Уильяма Вордена, который был отрекомендован как “классик работы с горем”. Короткий текст назывался: “Задачи горюющего”.

— Итак, — Александр затянулся сигаретой. Выдохнул с облегчением. — Каковы же мои задачи?

Буквы деловито мерцали: “Одна из целей терапевтической работы с утратой — изъятие эмоциональной энергии из прежних отношений и помещение ее в новые связи”.

Сияющие слова были чужими. Холодными. Саша вырвал лист из дневника, чтобы написать их от руки: “Я должен изъять эмоциональную энергию из

прежних отношений”.

Посмотрел на эту фразу. Внимательно. Даже специально прищурил

глаза — мол, я предельно сосредоточен. Смысл все равно оставался по ту сторону букв, какими бы они не были — компьютерными или написанными его рукой.

Он отбросил ручку. Стал читать дальше. Его вдруг охватил исследовательский энтузиазм. Он тряхнул рукой, рассыпав на столе горку пепла, и воодушевленно зашептал:

— “Первая задача горюющего — признание факта потери. Как только горюющий признает реальность потери, он переходит к решению второй задачи, которая состоит в том, чтобы пережить боль потери…”

Александр зааплодировал компьютеру.

— Как прекрасно расписано! Прямо режиссерский совет — сначала не веришь в потерю, потом веришь, потом начинаешь переживать боль. Так я прямо сейчас и начну решать все задачи горя. Я же человек горюющий? Безу-словно. Так надо решать задачи.

Он вдохнул дым так глубоко, что обжег гортань. Вспомнил, как его недавний гость показывал на горло и говорил “мне так больно”.

Саша откинулся в кресле и внятно, громко сказал:

— .

Его взгляд упал на сидящего около кровати Марсика. Он подошел к коту, схватил его на руки, посадил на стол подле компьютера. Левой рукой он подносил сигарету ко рту, а правой крепко держал кота. И втолковывал ему, как правильно работать с утратой.