Театральные комедии. Том 1

РОМАН. Да-а, Амалия Львовна. (С укором повторяет ее интонацию.) У вас глубинные, скрытые от людей познания.

ВЕРА (Роману). Да ты никак ревнуешь?!

ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Врача к пациенту.

РОМАН. Вера!.. Как ты могла такое подумать?!

ВЕРА (Роману). Ревнуешь, подлец! По глазам вижу, что ревнуешь! И в дурдоме ни одной юбки не пропустил!

АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (в сторону). Она тоже больная, или наставила своему шоферюге рога.

Входит Игнатушка

ИГНАТУШКА. Извините, там внизу…

АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (Вере). Милочка, как вы могли такое предположить?! Вот пациент, о котором мы только что говорили. Посмотрите, что между нами может быть общего?

ИГНАТУШКА (в сторону). Кроме детей.

АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Глядя на него, скажите, могла ли я позволить себе что-нибудь такое?

ИГНАТУШКА (в сторону). О-хо-хо… Еще и не такое.

АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. И по поводу Терентия Яновича это вы напрасно. Он не в моем вкусе.

ВЕРА. Что, слишком решительный?

АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Нет, скорее бесцеремонный.

ВЕРА. А может, он просто смелый?

АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Милочка, не путайте смелость с наглостью.

ИГНАТУШКА. Извините, там внизу…

ВЕРА. Конечно, он слегка упитанный?

АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Можно сказать, даже толстый. И не умеет ценить женскую красоту.

РОМАН (Амалии Львовне). Вот оно как! Значить, я толстый? Тогда пусть вашу красоту ценит Игнатушка. У него, кстати, жена такая же, как и вы. Он сам рассказывал.

АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Что значит, такая же?

РОМАН. Карманы чистит не хуже пылесоса.

АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Господи! Да что же их чистить? Там отродясь ничего не водилось.

РОМАН. И храпит по ночам, вместо того, чтобы стонать.

АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (Игнатушке). Я!? Храплю?

ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Причем здесь вы? Его жена храпит.

РОМАН. Только сама этого никогда не слышит.

ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А Игнатушке приходится скрываться в четвертой палате.

АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Но это ему не поможет. Безобразие! Так отзываться о женщине, с которой прожил восемнадцать лет.

ИГНАТУШКА. Двадцать шесть с половиной.

ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. И каждый из них можно считать за два. Итого – пятьдесят три годика счастливого стажа.

АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Это на зимовках считают год за два. Вы что-то перепутали, любезный. Ау-у! На льдине! (Водит перед глазами Терентия Яновича поднятым кверху указательным пальцем, словно пытаясь возвратить его к действительности.)

ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (щелкает зубами, якобы намереваясь укусить палец). Ав!

АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Да он и в самом деле ненормальный.

ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А вы сомневались? Так знайте, всех тут перекусаю. Игнатушка, покажи ногу, как я ее обработал. Сквозь сапог тяпнул! Всякого изувечу. (Игриво, с ноткой мечтательности.) Только Верочку буду любить. (Обнимает Веру за талию.)

АНЯ. Роман Иванович, не смешите. Я ведь знаю, что вы не такой, и совершенно здоровый. И нет у вас никакой жены. Зачем вы нас разыгрываете?

ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. У меня? Нет жены? Спросите Игнатушку.

АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (язвительно). Я вижу, вы друг от друга секретов не имеете.

ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А вы подселяйтесь к нам, приобщайтесь к коллективу. Такое о его супружнице услышите. Игнатушка, скажи, есть у меня жена? Единственная и неповторимая!

ИГНАТУШКА (переминаясь с ноги на ногу). Даже и не знаю, как сказать…

ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А ты говори, не стесняйся! Режь правду-матку прямо в глаза.

ИГНАТУШКА. В глаза не в глаза, но там… внизу… (Показывает рукой.) Еще одна приехала.

ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Кто приехал?

ИГНАТУШКА. Еще одна ваша жена.

АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Это становится интересным.

ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (Ане). Вот, Анечка, а вы говорили, что я не такой! Зовите ее сюда! Приплюсуем новоприбывшую к этой (показывает на Веру), которую назовем номер один.

АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Вам сейчас год за два и покажется.

ВЕРА (с укором Роману). Как это понимать?

ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А это надо понимать таким образом. Стоит мужчине немного свихнуться, как женщины начинают ворохом сыпаться на него: блондинки, брюнетки, шатенки. Пока ты нормальный, точнее, дурак, ишачишь с утра до вечера, они тебя в упор не замечают. Подумаешь – придумал какую-то теорему! Или покорил Эверест или Северный полюс!

АНЯ. Роман Иванович, не надо о полюсе.

ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Хуже всего, когда изобрел вечный двигатель. Фи, какой он занудный. Тоска зеленая – слушать все его дурацкие формулы. Ни черта не понятно, во время обеда ножом пользоваться не умеет, а самое главное – совершенно лысый. Но стоит мужику залить в черепушку (стучит себя по голове) стаканчик другой сорокаградусной – красавицы тут как тут. Обступают с флангов слева и справа.

АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Но вы-то не пьющий, а вот умудрились…