Театральный маньяк

Запалил страницы с одного угла, повертел – чтобы лучше разгорелись. Швырнул в раковину и смотрел до тех пор, пока пламя не выжрало буквы, превратив бумагу в пепел.

Стажер шумно вздохнул.

– Все-таки улика…

– Улик нам хватит, – кивнул Кольцов на винтовку в углу. – Но, поверь, так лучше. Если письмо напечатают в газете, кто-то может посочувствовать этой сволочи. Или, что еще страшнее – попытаться понять его, начать оправдывать. У нас ведь много таких, сердобольных. Получится, что Минздрав затеял убийства не зря. Что имел право… А меня тошнит от подобной мысли, выворачивает наизнанку.

Следователь направился к двери. Обернулся на пороге.

– Ты давай тут, опись улик по всем правилам, понятых – вон, соседи уже на лестничной клетке шушукаются. Я пришлю перевозку, чтоб тело забрали.

– А вы куда, Кирилл Аркадьевич? К генералу?

– Еще не хватало, – ухмыльнулся майор. – Этот пусть меня завтра перед строем поцелует… В обе щеки.

Похлопал он себя отнюдь не по щекам. Но потом снова стал серьезным.

– Заеду к Руслану, он вроде нормальный парень. Расскажу про снайпера. Не для печати, конечно. Но, ты понимаешь…

– Конечно, понимаю, – Славка подошел к старшему товарищу, посмотрел прямо в глаза. – Читал протоколы. Страшная картина, спать ночью не мог. Хотя я, чужой человек. А он ведь и вправду любил эту девушку, Людмилу… Кстати, пока вас ждал, видел на углу ларек. Они точно продают водку, даже после 22 часов. Хотя и запрещено…

Кольцов молча пожал ему руку.

Повод для драки

1

Москва видела всякое. Соляные бунты. Военные парады. Купеческие свадьбы. В стены домов и камни мостовых, под кожу большого города, давным-давно впрыснули прививку – подумаешь, эка невидаль! Настоящий москвич если и удивляется, так разве что в раннем детстве. Когда узнает, чем мальчики от девочек отличаются. У коренных врожденный иммунитет к чудесам белокаменной. Понаехавшие покорители столицы – да, эти поначалу головой вертят, ресницами хлопают: гляди-ка! Примерно полгода. А потом переболеют и перестанут обращать внимание. Вольются в скучную толпу горожан, бредущих к метро. Туристы – те, конечно, пусть охают, пусть глаза пучат и лопочут смешно, не по-нашенски. Но и эти ахи-вздохи не способны поколебать стойкий московский снобизм…

Но в данном случае иммунитет подвел и коренных: на Константина прохожие все же оглядывались. Поправка: на отца Константина. Не каждый день увидишь, как по Страстному бульвару священник рассекает на серебристом самокате. С серебряным же крестом на груди. Клочковатая черная борода скорее подошла бы пирату, настолько недружелюбно она смотрелась. Но румяные щеки и добродушный взгляд все компенсировали. Именно таких, чуть наивных, но искренних, народ называет ласково и старорежимно – «батюшка». Не нужны им золотые часы, лимузины служебные. Зато они точно знают: Бог не строгий, он всех нас любит. И за все простит…

Батюшка рванул на мигающий желтый, пересек оживленную трассу под гудки и матерок водителей. Он явно спешил. Туда, где ненадолго перестанет быть и Константином, и – тем более, – отцом. А станет просто Костиком. В компанию друзей детства, которых много лет не видел.

Вот и один из них. Генка ждал у фонтана. Пижонский клетчатый пиджак и очки в золотой оправе выдавали в нем рекламщика. Причем из той породы, что стараются вклеить полуголую красотку в любой плакат или видеоролик. Даже в рекламу школьных глобусов.

– Привет, продавец воздуха! – заорал Костик.

– Сам такой, – улыбнулся Генка, обнимая приятеля. – Мы первые?

– Да, остальные подтянутся.

– Где приземлимся? «Елки-палки» на Тверской? Мы встречались с тобой года три назад…

– Опоздал. Там теперь салон парфюмерии.

– Типа, нам одеколон пить придется?

– Нет. Я тут рядышком одно местечко нашел – закачаешься. Волшебная свинина!

– А сан позволяет?

– Конечно. Это у иудеев и мусульман к свиньям претензии. А мы толерантные к любому мясу. Если не в пост.

Неспешно подкрались к зеленовато-медному Пушкину со спины. Но сукин сын не обернулся, не вздрогнул плечами. Проигнорировал. Памятник – он и в Африке памятник.

– Я же удачную мысль подкинул своему человеку из МИДа, – Генка округлил глаза для пущей важности, он всегда так делал, хвастаясь идеями, контактами или девчонками. – Пусть во всех наших посольствах от Алжира до ЮАР поставят такого же Александра Сергеевича. У него же корни…

– И крона кучерявая, – вставил Костик.

Генка не заметил реплики: токующий глухарь продолжал заливаться.

– Представляешь, мою идею одобрили в Кремле! Выделили миллионы денег на 50 бронзовых памятников. А также на курсы русского языка для местной детворы. Потом подумали… Блин, куча денег. Отпилили часть и решили ставить памятники из гипса – они дешевле. Потом еще отпилили, и еще. В итоге повесили большие плакаты с Пушкиным. А мне дали толстенький конверт, с премией. Ее, родимую, и пропьем…

– В моем случае, скорее, прожуем, – ухмыльнулся Костик.