Тебе

Элиз Вюрм Тебе

Воланду

Люблю и плачу, умирая

Прольюсь в тебе слезой

Пусть звездный мир себя свершая

Зовет тебя со мной

Люблю и плачу, умирая

Но где судьба

Фантаны рая, и ад передо мной

Летим с тобой сквозь клочья дыма – две падшие звезды!

Под нами грешный мир пылает

Над нами свет судьбы

и вечная любовь

Люблю и плачу, умирая

Судьба зовет с собой

Горит любовь, не умирая

Прекрасная как боль

Эдит Пиаф

Чуть охрипшая и заблудшая,

Пела девушка, грошек ждущая.

Дождь накрапывал – мокла улица,

И Воробушек горько хмурился —

Над собором Нотр-Дам де Пари,

Ангел любви не спал до зари.

Дракул и Христос

Ну, вот дорога, дом, висящий крест.

Толпа зевак мечтающих о чуде.

А вот и двое; Дракул и Христос.

Один в огне, другой – в хламиде грубой.

– Куда ты вдруг? – изрёк «изящный» друг.

– А ты куда? – спросил вдруг, обнаженный.

– Моя дорога в ад, но там приятен круг;

вокруг друзья и выпить можно много,

а ты один и смертен твой удел.

И крест тяжел, и вряд ли будет чудо.

Но над толпою голос прогремел: из праха созданы, пусть в прахе и прибудут!

Осень

Колдунья мать и дети колдунята

В старинном парке рассыпают злато.

Как осени дары горит листва берез,

И плачет сердце, скоро уж мороз.

А на морозе слезы как хрусталь,

В высоком небе неизмерна даль,

И годы что ушли давным-давно,

Как старый фильм про первую любовь.

Любимый

Не украла, не убила, не просила,

Просто так взяла и все забыла.

И жива, жива моя звезда,

но, а ты забытый навсегда.

Так забытый, что кричу ночами.

Так любимый, что не для печали,

и для слез желанья больше нет,

ну, прощай, ищу другой рассвет.

…Ужаснее на свете

Нет подлости ужаснее на свете,

Чем подлость губ целующих распятье.

И в сердце рана, и в груди обман.

Жизнь человека соткана из тайн.

Есть тайна в теле, тайна у судьбы.

Безмерно горе; вечно мы грешны!

А Бог-судия не дремлет и речёт: не согрешишь,

прощенья не найдешь!

Петербургу

Я в сером дождике,