Тебе больше не нужно бежать

Поначалу меня пугало резко возросшее количество людей с психическими заболеваниями. А потом до меня дошло, что они всегда были здесь, просто в силу отсутствия знаний и опыта, а может даже из-за самого простого нежелания признавать наличие проблемы, мы их не замечали. Мы так отчаянно делали вид, что всё хорошо. Что со всеми нами всё в порядке.

Я так долго сетовала на судьбу за её несправедливость ко мне. Кричала в воздух: «Ну почему я? Почему я должна проходить через это? Почему именно моя мама больна? Да какого…?! За что мне всё это?!». С одиннадцати лет я жила с ощущением тотальной беспомощности – скоро рассвет, а выхода нет. Как во сне. Будто всё это нереально, с кем-то другим происходили все те страшные события, которые в реальности происходили со мной. Кто-то придумал, что мы получаем ровно тот опыт, ради которого пришли в этом мир. Ну что же, посмотрим. Пусть сегодня я буду думать, что судьба хочет сделать меня сильнее, а не пытается свести в психушку. А завтра снова буду выть от отчаяния и пытаться содрать с себя кожу.

Хоть я и рыдаю при каждом депрессивном эпизоде, что мне такой опыт никуда не всрался, и я о нём не просила, но где-то в глубине души хочется верить, что если я достойно пройду этот путь и смогу дойти до конца, то у меня получится разорвать порочный круг. Я смогу сломать колесо сансары, на котором вертит вот уже не одно поколение моего рода.

Мамина болезнь заставила меня взглянуть на этот мир под другим углом. Она научила меня ещё большему состраданию и эмпатии. Научила видеть самую суть, причину, точку отсчёта, с которой всё началось. Будто бы готовила меня к чему-то.

И знаете на что это похоже? Когда находишься во тьме так долго, что со временем твои глаза привыкают, и ты начинаешь видеть путь, по которому следует идти.

8

Выбор – это маленькая смерть.

Когда вы выбираете один из вариантов, другие неотвратимо погибают

Хотелось бы мне того или нет, но я хорошо помню своё детство. Мне было одиннадцать лет, когда моя мама попала в автомобильную аварию, и с того момента моя жизнь разделилась на «до» и «после». И только сейчас я отчётливо стала понимать, что, когда начали проявляться первые симптомы маминого заболевания, она пыталась заботиться обо мне ровно настолько, насколько могла. Но когда я была маленькой, то была искренне убеждена, что моя родная мама меня ненавидит. И горечь этих воспоминаний вперемешку с чувством беспомощности, идущие за мной попятам с самого детства, порой гораздо сильнее здравого смысла.

В 2015 году, когда мне исполнился двадцать один год, я собственноручно положила свою маму в клинику для душевнобольных. Мне пришлось сделать это. На тот момент такое решение казалось мне единственно верным. Раньше, когда я говорила: «Мне пришлось», – меня передёргивало от этих слов. Просто звучит это так, будто у меня не было другого выхода, но теперь я всё чаще и чаще думаю о том, что я в действительности не могла поступить по-другому. Я тоже оказалась в ситуации, когда могла сделать ровно столько, сколько могла. Ни больше, ни меньше.

Когда её выписали в первый раз, и мы встретились с ней спустя полгода разлуки, она призналась мне, что никогда не сможет простить мне моего решения по отношению к ней. Её слова обидели меня до глубины души, ведь тогда я поступила так в целях её же безопасности. Но мама считала иначе, она называла меня «Предателем». Ну что ж, если тебе ТАК хочется думать о своей дочери, тогда 1:1, мам. У меня тоже есть длинный список того, что я никогда не смогу тебе простить.

Мой муж говорит, что сигналы маминой болезни были задолго до того дня, как ей официально поставили диагноз параноидальная шизофрения и назначили лечение. «Она последние два года говорила о том, что слышит посторонние голоса в своей голове. Ведь она напрямую говорила всем вам о том, что ей нужна помощь! Она говорила вам! Просто вы слышать этого не хотели», – раздражительно ворчал Степан.

«Но…», – начинала было я, а потом тут же останавливала себя на полуслове. Если быть честной с самой собой и повспоминать, то я действительно пыталась сменить тему, каждый раз, когда мама хотела поговорить со мной о «голосах», которые её беспокоили. Я хотела уйти от разговора по трём причинам: первая – это то, что мне было неловко перед моим женихом Стёпой. Это я привыкла, что моя мама необычная, нестандартная, инакомыслящая, не такая как все. Исходя из опыта, я знала, что не каждый в силах понять её такую и принять, а потому я её немного стеснялась. Вторая причина – отсутствие опыта и знаний в области психологии и психиатрии. Последняя, но самая главная причина – страх, нежелание принимать горькую действительность – моя мама больна, и ей нужна помощь.

На самом деле, самые первые «звоночки», которым никто не уделил должного внимания, были как раз после того, как мама попала в автокатастрофу на трассе Томск – Новосибирск.