Тебе и Огню

 - «Так я была измочалена лишь однажды...».

 Думает, затем снова листает, листает... Говорит:

 - «Завод кончился... Я просто ушла. Вслед за караваном... ».

 Снова листает...

 ...а я стоном дрогну...

 Затем читает, что-то бубня себе под нос...

 «Чую беду...» - только и удаётся мне расслышать. Наконец говорит громко:

 - «... а сейчас мы будем слушать скрипичный концерт Гайдна...».

 Я не совсем понимаю Лену: какой концерт, какого Гайдна? Молча смотрю на неё вопросительно. Я решительно не могу взять в толк, о чём она говорит!

 - И фото моё убери, - произносит Лена, - мне его тиражирование не нужно.

 Ну, мать, думаю я, это уже чересчур, это уж слишком. И вот что ещё поразительно: она ни словом не упоминает о Жоре! Будто этой истории с его распятием никогда и не было, будто он до сих пор не висит на кресте, роскошествуя своей непокорностью пламени вовсю разгорающегося костра! Жорино пламя для Лены - пшик, мелкая рыбёшка...

 Я жду. Чего, собственно? Я знаю, что это ожидание может оказаться тщетным: у Лены даже мысли о костре не возникнет! Её мысли порабощены Тиной.

 - Держи, - произносит она, глядя куда-то в сторону и отдавая мне чашку с остатками кофе, - спасибо...

 Пожалуйста!

 Лена смотрит на меня как на кактус, задумавшись, молчит. Проходит минута. Затем:

 - Это всё? Или...

 - Да, - говорю я, - всё... обе...

 - Что обе-то?

 - Половинки...

 Я беру обе половинки... и сопоставляю их по месту разлома. И хотя это только копии этих самых Жориной и Тининой финтифлюшек, сделанные из какого-то пластика, удержать их на весу не так-то легко. А что говорить об оригинале! Помню...

 - Тут, - говорит Лена, указав бровью на слепленную из половинок табличку, - всего несколько жалких карлючек... птички, зайчики, человечки... Детский сад...

 - Ни одного зайчика, - поправляю я, - птички, стрелочки, человечки...

 - Пусть, - говорит Лена, - пусть нет зайчиков и синичек... Но ты мне уже целый месяц читаешь какой-то взбалмошный текст о каких-то там золотых рыбках и скрипичном концерте Гайдна, о талерах и йенах... Бред какой-то! Ты вот уже... ноябрь на дворе! с конца лета... Ой, какого лета?! Сколько я тебя знаю, ты только и лепишь мне об этих ваших финтифлюшках... Жора на блошином рынке в Стокгольме сто лет тому назад... Не понимаю, почему на рынке?..

 - Да не было никакого рынка! Это был Жорин бзик...

 - Жорин что?..

 - Ну... Жорина закрутка...

 - Рест, скажи по-русски!

 - Ну, выдумка, придумка... Бзик! Неужели не ясно?

 - Зачем?

 - Чтоб не приставали с расспросами.

 - И?..

 - И вот, когда удалось расшифровать этих зайчиков из детского сада...

 - Слушай, - говорит Лена, - как могут эти несколько зайчиков с синичками и червячками вмещать в себе столько неприкрытой белиберды. Ты сам-то, когда читал мне, хорошо уразумел, что там написано?

 - Детский сад, - отвечаю я, чем ещё больше возмущаю Лену.

 Она молчит, смотрит на меня, не мигая, затем встаёт, всем своим видом показывая, что больше не намерена меня слушать. А я ведь искренне хочу донести до неё: то, что нам удалось расшифровать... Тинино письмо, текст...

 Детский сад!

 В этом-то всё и дело! Лена, сама того не подозревая, подтвердила известную мудрость: «Устами ребёнка глаголет истина». Всё дело в том, что...

 Да, в этом-то всё и дело: Элис!

 Но об этом - потом...

 - Оказалось, - теперь уверяю я, - что весь этот набор Тининых словотворений, что называется, тютелька в тютельку совпадает с последовательностью нуклеотидов в ДНК Элис. Что это и есть тот ключ, за которым тысячи лет охотились... Тот философский камень... алхимики многих поколений... Тот самый-пресамый...

 Я не подбираю слова, нахожу самые точные, самые сильные, даже не пытаясь связать их в простые и ясные предложения.

 - ...эликсир бессмертия, - заключаю я.

 - Пожалуйста, - просит Лена, - помолчи, пожалуйста...

 Она теперь стоит у окна, рассматривая с высоты птичьего полёта свой любимый Питер. Я подхожу - город как на ладони: вон Исаакий, левее... а там дальше - синий извив залива и бесконечная, слившаяся с небом, притуманенная молочной дымкой ноябрьская даль...

 Чтобы знать её настроение, я беру её за плечи. Ни единым движением она не противится моим объятиям, только произносит тихо:

 - Побрейся...

 И затем:

 - Смотри...

 Я эту картинку видел уже сто тысяч раз.

 - Смотри, - повторяет она, - берём ДНК...

 Ничего неожиданного в её словах нет - мы ведь уже вспоминали о ДНК Эллис. Эллис или Элис? Тина не принимает никаких искажений: Эллис и Элис - два разных человека! Это я и сам понимаю.

 - Итак, - говорит Лена, - берём ДНК... А кто эта Элли? - спрашивает Лена.

 Я же рассказывал уже много раз! Я и сам до сих пор... Малышка!.. Та, что время от временя появляется в моей жизни совсем неожиданно, как снег на голову, совершенно случайно... Совершенно!.. То там, то тут...

 - Ну, помнишь... я тебе рассказывал, как она знакомилась со мной в Кейра? Глаза - бриллианты, пухлые удивлённые губки, комочки Биша на щеках...

 - Комочки?