Тебе меня не получить

«Вот уж хрен!» – рявкнуло у Грая в голове ничуть не тише. И всё вокруг стало на удивление материальным, монументальным даже, как будто каждая часть реальности со щелчком встала на своё место.

Появившийся откуда-то слева вихрь золотой пыли уже не удивил. Прыгнувшему из-за спины гигантскому барсу, окрашенному в неожиданную чёрно-белую тигриную полоску, он сам заученно дал дорогу, сдвинувшись в сторону, защищая фламика, который, подняв обе руки над головой, начал начитывать экзорцизм, жутковато подвывая на гласных.

Атьера, чьи глаза теперь, кажется, занимали никак не меньше половины лица, снова шагнула назад и, наступив на собственный подол, с размаху села на землю. Наверное, это было больно, вроде бы девушка даже всхлипнула.

«Ора. Её зовут Ора», – мелькнула последняя связная продуманная мысль, заглушённая хлопаньем собственных крыльев.

Места для манёвра было до обидного мало, потолок только снизу казался высоким, но переть на высшего демона тупой силой – самоубийство. Барс, поднявшийся на задние лапы, уже сцепился с дурниной рычащей тварью. Они, как два борца, топтались на месте, чуть раскачиваясь, упершись лапами в плечи друг друга. Щупальца чистого золотого света Олдена оплетали ноги рогатого, с шипением прожигая кожу его штанов, горько воняло горелым мясом. Где-то за спиной, наращивая громкость и скорость речитатива, завывал Лис.

А Грай через кроваво-багровую пелену видел лишь вздувшийся хребет демона со вставшей щёткой гривой и его затылок. Экзорцист уже почти чувствовал, как кость поддаётся под клювом, крошится, ломается, пуская к мягкому, беззащитному.

– Моя! – Новый рык демона прокатился под потолком, повторился раскатистым эхом снова и снова.

«Ошибаешься, урод, – непривычно связная для птицы мысль возникла не в голове, а где-то рядом, но от этого она казалась только весомее, правильнее. – Она моя».

***

Наверное, древние правильно учат: всё когда-то случается впервые. Всё да не всё. Ну не встаёт солнце на севере, дождь не льётся с земли на небо, после осени наступает зима и никогда лето. Вернее, вполне могут существовать миры, где всё это безобразие обычно и привычно, но…

Но ни в одном мире, ни при каких условиях демоны не сбегают с поля боя! Не бывает такого – и точка.

Только вот, оказывается, и эдакое тоже случается. Рогатый просто исчез – растворился в воздухе, провалился под землю, как угодно – и не спешил появляться снова, даже никаких гадостей вроде не приготовил. Если, конечно, не считать пакостью, что Грай, разогнавшийся для атаки сверху, едва не втемяшился клювом в землю. Пришлось выворачивать слишком резко, выдирая хвостовые перья о колючки розовых кустов. Теперь вот очень зудела спина, да ещё в таком месте, которое в приличном обществе даже не потрёшь:  основание позвоночника – это, понятно, не срам, но тоже неприлично.

А ещё немилосердно зудело чувство собственника, потому как Барс, скотина мохнатая, не соизволив даже обратиться, развалился на травке, пристроив башку на коленях Оры и счастливо жмурился, не забывая жалобно поскуливать. Правда, девушка и без его стонов энергично наглаживала следопыта по услужливо подставленному загривку. И, между прочим, если Грай совсем не ослеп, то разорванное демоном плечом по жизни драного кота от этих наглаживаний затягивалось на глазах.

Вот, значит, каким даром наградил её Лабиринт. Знать бы ещё, что отобрал?

Впрочем, сама Ора, кажется, не слишком хорошо соображала, что делает, если вообще что-то соображала. Она так и сидела на земле, вертела головой, оглядываясь, но глаза при этом у неё были совершенно бессмысленные, а лицо цветом запросто поспорило бы с молочной сывороткой, даже губы синеватые.

Но это не давало Барсу права с утробным урчанием тереться мордой о её колени и тем, что находилось выше. Правда, до откровенного разврата и он, на его кошкино счастье, не додумался.

– Вставай! – Грай, с трудом глотая справедливые, но чересчур красочные эпитеты, от души пнул развалившегося следопыта под полосатую задницу.

Брат укоризненно глянул на него и в изнеможении закатил янтарные глаза, мол: не могу, командир, ранятый я.

Зараза!

– Нет, ну вот где справедливость? – вздохнул Олден, тоже сидящий на земле и глядящий на Барса с нескрываемой завистью. Из драки красавчик вышел без дополнительных ранений, но был мокрый, как искупавшаяся мышь, дышал тяжело. И дико вонял горелым мясом, хотя, вроде бы, поджаривал он, а не его. – Почему одним всё, а другим шиш и даже без масла? Ну чего Шестерым стоило сделать меня милым пушистым котиком?

Грай сплюнул, втерев плевок в песочек дорожки. Что не говори, а боги всё-таки справедливы: двух котиков он бы не выдержал. Руки и без того чесались отволочь Барса от девушки за хвост.

– Успел дочитать? – спросил экзорцист у Лиса, отворачиваясь от пасторальной картинки.

– Какое там! – Рыжий тоже сплюнул и куда смачнее командира. – Даже не близко. Только печать поставил.