Тебе не пара

Мик не знал, в чем тут причина — то ли что-то кожное, то ли эндокринного характера, то ли просто с питанием связано, — а обсуждать эту тему стеснялся и потому никогда ее не затрагивал. Но облизывать девушку, от крохотных трепещущих волосков на затылке до самых ступней маленьких ног, было сплошным удовольствием. Наиболее насыщенным вкусом обладали складочки и отдушины, служившие входами в тело Хелен, самым слабым — пальцы и колени.

Мик этот вкус обожал. Это было именно то, чего ему сильнее всего не хватало, когда они расстались, самая любимая и желанная из ее особенностей. Хелен была, пользуясь американским выражением, шизанутой не хуже крысы из нужника — девушкой экстравагантной до умопомрачения, что являлось главной причиной частых напрягов и проблем в их отношениях. Сдай ты ее в психушку — ей же лучше будет, говорили друзья Мику после какого-нибудь тяжелого эпизода в ресторане или баре, там ее накачают таблетками, назначат электрошоковую терапию, может, даже прооперируют, а там, глядишь, и с кожным заболеванием разберутся. Но Мик считал, что так недолго и переступить пределы собственной ответственности, нарушить суверенитет. Они прожили вместе месяцев шесть, а потом в один прекрасный день она ушла, ничего не объяснив, забрав из шкафа все свои вещи и оставив лишь туманную, слегка зловещую записку на кухонном столе: «Мик, „Гаджию“[17] чистить не пытайся». Маразм крепчает, подумал он, но «Гаджию» все-таки оставил в покое.

На самом деле с Хелен произошло вот что. Как-то вечером, когда Мик уехал на какие-то курсы по продаже программного обеспечения, Хелен обнаружила, что в их открытой планировки кухне обрел пристанище посланник Сатаны. Она пришла с работы домой, сгибаясь от усталости, а бес был уже тут как тут, в образе неукротимого водоворота зла, высотой около четырех футов, облаком зависшего над выложенным мексиканской каменной плиткой полом. Все признаки Сатаны были налицо: вонь экскрементов, холод, пробирающий насквозь до онемения, внезапное ощущение надвигающегося разложения и хаоса, безнадежности и распада. Когда она осторожно приблизилась к кружащейся темной массе, вращение заметно ускорилось, и материализовавшийся крохотный бесенок, зеленый, с пустыми красными глазами, юркнул под разноуровневую плиту фирмы «Занусси», отчего искры мотыльками заплясали над белыми керамическими конфорками.

Оттуда, из-за кухонного прибора, он заговорил с ней.

— Имя мне — легион, ибо нас много, — вот что поведал он ей тоном вполне уравновешенным.

Услышав такое, она не стала двигаться дальше, позвонила, зажав рукой нос, Митчеллу, соседу снизу, и принялась ждать его, забившись в угол гостиной, нервно прикладываясь к стакану «Сансера», оставшемуся с прошлого вечера.

К приходу Митчелла облако зла исчезло, но вонь и холод остались, а одна из плиток, над которыми кружился дьявол, была опалена до черноты и до того горяча, что к ней до сих пор невозможно было прикоснуться. По мнению Митчелла, запах шел от протекавшей неподалеку реки, густой и черной, как нефть, а холод объяснялся выключенным центральным отоплением. Свои нехитрые наблюдения он, однако, решил держать при себе, так как уже несколько раз сталкивался с Хелен и потому знал, что на особый успех рассчитывать тут не приходится. Плюс к тому, он не мог найти объяснения плитке; что — за исключением, возможно, исчадия ада — способно опалить мексиканский красный гранит? В этом Митчелл с ней согласился. Не вполне понимая, что делать дальше, он стоял в гостиной, пока она пила вино, и бесцельно размышлял о том, с чего это вдруг черта понесло в Южный Доклендс и какая же вселенская скука его, должно быть, обуяла.

По прошествии долгого времени Хелен поставила стакан с вином и, легонько тронув Митчелла за плечо, шепотом сообщила:

— Он все еще здесь…

Митчелл кивнул и почесал в затылке.

— М-м-м… где конкретно?

— По-моему, в соковыжималке.

Митчелл осторожно глянул на прибор, сияющий медью и хромом на стальном разделочном столе, и сказал, что ничего не видит. Хелен пожала плечами и отошла.

— Ну, не знаю, значит, исчез. Какая разница? Вернется рано или поздно.

Митчелл снова кивнул.

— Ну ладно. Но если он опять, это самое, проявится, ты смотри, сразу же мне скажи — я быстренько подойду разобраться. Со всеми причиндалами: «Мистер Масл»[18] там и прочее.

— Спасибо, Митч, — сказала Хелен, провожая его к двери. — Ты мне так помог.

На следующее утро Хелен лежала в постели, ожидая возвращения дьявола. Услышав шум в кухне, она не сочла его достаточным поводом для беспокойства: не всякий шум неизвестного происхождения обязательно оказывается дьявольщиной. Иногда, думала она, мир чуть-чуть накреняется на своей оси, вещи начинают скользить туда-сюда и, бывает, сталкиваются. В гостиной зазвонил телефон — ясно было, что это тоже не черти, а, скорее всего, Мик, звонит с курсов по продаже узнать, как у нее дела. Или, может, с работы кто, поинтересоваться, куда она подевалась.

Потом в квартире все стихло.