Тебе не сбежать от меня

Я выхожу из машины, терзаемая противоречивыми желаниями.

Мне и хочется гордо уйти, и покорно остаться.

— Катюша, — Кир протягивает мне руку. — Ты и так накосячила. Мне тебя еще сегодня наказывать и наказывать. Не усугубляй.

Еще одна ночь ничего ведь не изменит, так?

И я вкладываю свою ладонь в его.

Глава восемнадцатая

Абсолютно обнаженная я лежу на шелковых простынях винного цвета.

Коршунов жадно разглядывает меня, гладит, тискает, целует, но сладкого, черт бы его побрал, не дает. А я уже горю везде, где он ко мне прикасается.

— Скажи мне, Катенька, как ты посмела сбежать? — приступает он к допросу, поглаживая мне промежность то кончиками пальцев, то широкой шершавой ладонью.

— Я не сбегала, — голос мой дрожит от предвкушения.

— Отрицание вины ничем тебе не поможет, — Кир вводит один палец и поглаживает переднюю стеночку влагалища.

— Просто за мной Антон раньше приехал, — оправдываюсь я.

— Еще лучше. Уехала с другим мужиком, — в меня погружается второй палец. — Ты определенно заслужила наказание. Как ты считаешь?

— Нет, — решаю я отстаивать свою позицию, тем более, что это так приятно.

— Не правильный ответ, Катюша, — третий палец присоединяется к первым двум. А большой ложится на клитор. — Ты признаешь свою вину?

И Кир начинает бесстыдные ласки, которые вырывают из меня стоны и …

— Да, Кир! Да, да!

— Вот видишь, как хорошо жить с чистой совестью.

Когда я уже поскуливаю от нестерпимого желания, Кирилл поворачивает меня на бок и входит в меня одним быстрым плавным движением. У меня перехватывает дыхание.

— Видишь, что ты наделала? Теперь тебя снова надо растягивать.

Слова у Коршунова не расходятся с делом.

Снова и снова он погружается в меня, вознося куда-то высоко. Внезапно остроты ощущениям добавляет палец в попке.

— Сладкая горячая девочка, там я тоже тебя возьму, но не сегодня.

Я оказываюсь крайне несдержанной и кончаю раньше Кира, который продолжает буравить мою ненасытную дырочку, отвешивая пошлые комплименты.

— Смотреть, как ты кончаешь, — потрясающе.

Под его продолжающимися настойчивыми толчками во мне начинается подниматься еще одна волна удовольствия. Она накатывает медленнее, заставляя меня метаться.

— Кир! Кир, пожалуйста!

— Да, моя сочная малышка?

— Кир, я тебя ненавижу!

— А я тебя обожаю, — усмехается он, но сжаливается и просовывает руку мне между ног. Наращивая толчки в мою сердцевину, рукой он подрачивает мой пульсирующий клитор, доводя меня до беспамятства.

Мой второй раз совпадает с оргазмом Кира, который сжав мою попку, в несколько резких глубоких движений приводит нас обоих к финишу и, едва успев из меня выйти, бурно кончает мне на грудь.

— Вот так, милая. С твоей виновностью мы определились. Очень жаль, что в городе я не могу воплотить то, что собирался тогда с тобой вытворить после возвращения, если бы ты не смылась. Думаю, ты тоже расстроишься, когда узнаешь, чего лишилась. Но надо отдать должное, у тебя просто талант меня сердить, и у меня накопилось к тебе много претензий. Полагаю, сегодня ты сможешь расплатиться по некоторым долгам.

Я не представляю, что еще он вменяет мне в вину, но после того, что я испытала сейчас, мне кажется, я больше ни на что не способна.

Откуда в Кире столько сил?

А Кирилл сковыривает меня с постели, и вместе со мной отправляется в ванную, где помогает мне освежиться, но не пристает, а лишь тешит себя, тиская и наглаживая мое тело.

Из ванной мы перебираемся на кухню, и я понимаю, что готова съесть слона. Если у меня и были какие-то сомнения в отношении своих чувств к Киру, то после того, как он разогревает нам по куску пиццы к греческому салату, они исчезают. Этот мужчина — бог! Заметив, что гостья у него сегодня прожорливая, Кирилл кидает на сковородку пару стейков, и со смешком протягивает мне самый большой, когда они наконец готовы.

— Ешь, Катюша, — посмеивается он. — Тебе сегодня много сил понадобится.

Кир в хорошем настроении, он травит анекдоты, смеется, тискает меня. Такой Кирилл вызывает у меня щемящее чувство нежности. После ужина мы долго валяемся в обнимку просто слушая музыку, пока в какой-то момент нежные поцелую не наполняются страстью.

Кир перетаскивает меня на себя, и я усаживаю на него верхом.

— Какая ты ох*енная, — вырывается у Коршунова, и я вижу искреннее восхищение в его глазах.

Он притягивает меня к себе и впивается губами в мою грудь, терзая соски, наглаживает мои ягодицы, время от времени теребя мизинчиком тугое сморщенное колечко.

— Ох, Катя, ту ночь, когда я тебя растяну, ты не забудешь, — обещает он мне. — Давай, милая, привстань.

И я приподнимаюсь, чтобы позволить ему упереться головкой в ворота его личного рая. Ощущая, как она подрагивает, я в ответ сжимаю свои мышцы, и Кир членом чувствует их движения.

— Зараза! — шипит он. — Так, значит?

И проталкивается внутрь, заполняя и распирая меня изнутри.

Ухватив меня за попу, Кир опускает меня до конца. Мокрыми губками я чувствую жесткие волоски и нежную кожу яиц.

— Давай, детка, — командует он. — Оттрахай меня.

И убирает руки за голову, позволяя мне вытворять все что я захочу.