Тебе не жить, братик! (СИ)

Смотрит. Долго. Мне кажется, его взгляд проникает в самую душу.

— Скажи, что он ничего тебе не сделал.

Вот что его волнует. И что-то мне подсказывает, что он хотел задать этот вопрос намного раньше, только не знал готова ли я. А готова ли? Рассказать такое без истерик. И тем более я не хочу видеть жалость в глазах напротив. Это последнее чего бы мне сейчас хотелось.

— Сделал бы, если б я не расцарапала ему лицо, — спокойно отвечаю, стараясь не смотреть на парня.

— Ну от тебя подобного можно было ожидать. На мне натренировалась, — выдавливает полуусмешку, хотя я очень хорошо чувствую насколько сильно он зол. И я всерьёз начинаю бояться за жизнь Волкова. Не за его здоровье, а за жизнь. В таком состоянии он реально был способен на убийство. И я себе не прощу, если из-за моей глупости парень сломает свою жизнь.

— Пообещай, что не полезешь к нему, — с мольюой смотрю в родные глаза, которые сейчас далеко от меня.

— Я приенесу тебе халат, — сухо роняет, намеренно пропуская мимо ушей мою просьбу, отпуская мою руку и чуть ли не вылетая из ванной.

Он же не собирается сейчас срываться из дома? Игнорирую ломящую и жуткую боль во всё теле, вылезая из своего рая. Снима. с вешалки огромное махровое полотенце, которое, к слову, не моё, кутаюсь в него, как в кокон, и бегу в сторону двери.

— Ты куда рванула? — больно ударяюсь лбом о плечо сводного брата, который появляется на пороге с моим халатом в руках. — Отогрелась уже?

— Яр, я прошу тебя…

— Мелкая, ты слышишь себя? — отходит от меня, зарываясь пальцами в волосы. — Какого хера ты защищаешь уёбка, который тебя чуть не изнасиловал, а с меня не пускаешь ни малейшего косяка? Что у тебя с ним? Нравится? Любишь его?

— Да что ты несёшь? — больше не могу слышать этот бред, который непрерывно вылетает из его рта. — Это ты себя не слышишь. И меня в том числе. Как я могу любить человека, который меня… Да я за тебя переживаю, дурак! Ты же никогда никого не слушаешь! Пёшь напролом, не соображая ничего! Вот что ты собираешься делать? Убить его? А дальше что? Ты о своём отце подумал? Тебе же это так просто не сойдёт. Ты думаешь, что я ребёнок и несу один бред? Конечно, зачем меня слушать? Лучше пойти и напиться, как всегда! Что ты лыбишься?

— Ничего, — не стирая с лица улыбки, каким-то самодовольным голосом отвечает.

— Ты идиот? Я серьёзные вещи говорю!

— Я понял, мелкая, — усмехается, — Ты аправда переживаешь за меня?

Это единственное, что он услышал? Как будто со стеной говорю.

— Да! — выкрикиваю, чувствуя, как розовеют щёки. — Потомучто ты осёл и мне не пофиг, что с тобой будет и ещё потомучто ты…осёл.

— Просто скажи, что я тебе нравлюсь.

— А чегог я ожидала от него? Признаний в любви? Обещаний, которых ждала? Он такой же придурок, какимс и был до этого.

— Ты идиот, Полянский, — заключаю от чистого сердца, отпихивая тушу брата в сторону, борясь с волной подступивших слёз.

Не успеваю сделать и пары шагов, как меня останавливают за руку и осторожно разворачивают. Мужские пальцы медленно и неторопливо прочерчивают дорожку по моей руке вверх и останавливаются у основания шеи.

Я не двигаюсь. Просто не могу сделать лишнее движение в каком-то немом ожидании. Вот парень опускает голову и наши дыхания смешиваются. Так близко…

— Я вот не стесняюсь в этом признаться, — выдыхает мне в губы, чтобы в ту же секунду накрыть их своими.

Легко… Осторожно… Нежно… Медленно… Этот поцелуй не идёт ни в какое сравнение со всеми предыдущими. В этом столько чувств, недосказанности, боли, сожаления, признания, нежности, отчаяния, заботы. Всё это смешалось воедино, оставляя где-то далеко всё несказанное, плохое, оставляя лишь чувство окрыления, заставляя забыть всё на свете.

Он правда это сказал?

— Не думай, — шепчет мне в губы, лаская их своим горячим дыханием. — Тебе сейчас вредно. Мы поговорим завтра, как я и обещал, а сейчас тебе нужно поспать.

И как после этого заснуть?

Глава 41

Я уже была морально готова, что на утро я буду похожа на испорченный овощ, даже приготовила на прикроватной тумбочке градусник, воду и кучу таблеток. И одному Богу известно как я проснулась с совершенно нормальной температурой и без малейшего намека на ненавистную простуду. Обычно я могу заболеть от открытой на пару минут форточки, чтобы проветрить комнату, а тут… Приятная неожиданность, скажем так.

— В больницу пое…дем? — дверь в комнату открывается, и на пороге появляется Ярослав с аптечкой в руках. Похоже, не одна я думала, что проснусь полуживая.

— Мир перевернулся, как видишь, — развожу руками и пожимаю плечами, показывая, что я в самом что ни есть нормальном состоянии.

— Повезло тебе, мелкая, — усмехается, оставляя аптечку на тумбочке возле двери. — Я еще ночью хотел тебе скорую вызывать, думал, на утро будет совсем хреново.

— А что было ночью? — не совсем поняла я. Последнее, что я помнила со вчерашнего дня — это тот поцелуй. Черт, я начинаю краснеть. Ирациональные уравнения, Мария Андреевна, косинус триста шестидесяти, нули функции. Вроде полегчало.

— Не помнишь? — щурится парень, застряв в дверном проеме.

Ни-че-го.