Тебе принадлежу (СИ)

— Колобок на минималках, — констатирую, глядя на себя в зеркало. — Нет, ну правда, это же кошмар какой-то, — на самом деле все не так плохо, но повозмущаться-то нужно. А что? А вот нечего было вставать на сторону моего засранца мужа, а еще подругами зовутся.

— Ты чудесно выглядишь, прекрати ныть, — закатывает глаза Юля, — Лара вообще на костылях и ничего, — последняя тем временем тихо хихикает, сидя в кресле.

— Да она в руки эти костыли ни разу не брала, — рявкаю на Юльку. — Ее Матвей на руках таскает повсюду.

— А ты не завидуй, — нарочито серьезно произносит Лара, но уже спустя несколько секунд начинает смеяться в голос. Вот уже два месяца, как она встала на ноги, Матвей все-таки своего добился. Нельзя сказать, что все шло, как по маслу, были и истерики, и ссоры, она гнала его периодически, а он отказывался уходить. А теперь смотрю на ее счастливую мордашку и не могу нарадоваться. А Матвей, тот и вовсе словно летает, смотрит на нее, как на восьмое чудо света, пускает слюни и рычит на всех свободных мужиков в радиусе ста метров, даже брату физиономию разукрасил.

Грохот, раздавшийся в коридоре, вырывает меня из собственных мыслей, какой-то шум, возня, голоса мамы и тети Саши, кажется, там еще и тетя Катя чего-то кричит.

— Макс, ну кто так делает, невесту до свадьбы, — только лишь успеваю услышать голос мамы, как дверь резко открывается и на пороге показывается Макс.

— Какую к черту невесту, она уже четыре месяца, как моя жена, — грохочет Макс, кажется, мы слегка задержались и у кого-о сдали нервы. — Привет, солнышко, — обнимает меня и кладет руки на мой живот.

— Что значит четыре месяца, как жена? — доносится грозный голос отца и, судя по всему, плохо сейчас будет всем. Ты совсем охренел? Вы когда успели, кто вообще так делает, вырастил на свою голову!

— Папа, спокойно, — произношу, а сама встаю перед Максом, таким образом «защищая» его от отца. Папочка у меня, конечно, понимающий, но вот сейчас он вряд ли понимает, какого черта его дочь вышла замуж, а его оповестить забыла. Мы действительно ничего не говорили, поженились-то мы тихо, словно партизаны, без свидетелей. Это было моим решением. Да и зачем что-то рассказывать, если мы все равно планировали играть свадьбу? Точнее Макс планировал, мне-то она ни разу не сдалась, а ему в голову взбрело, что у меня обязательно должна быть свадьба и белое платье. И вообще он восемь лет этого ждал. Да Боже ты мой! Ну и как я могла ему отказать, когда он столько лет меня ждал?

— Малышка, давай ты больше не будешь так делать, — смеется Макс и отодвигает меня в сторону. — Это я должен тебя защищать.

— Тебе сейчас самому защита понадобится, — теперь в маленькой комнате собралась вся честная компания. Дядя Дима, судя по выражению его лица, тоже не восторге от того, что сын его оказывается женился, а он сам ни сном ни духом. Еще немного и Максу точно достанется, меня, конечно, никто не тронет, я вон — глубоко беременная.

— Айайай, — резкая боль внизу животу заставляет меня вскрикнуть и все внимание присутствующих теперь направленно на меня. Хватаюсь за живот и уже понимаю в чем дело, да елки-палки, ну сынок…— Маааакксс, кажется началось...

— Катя дыши, спокойно, такое уже было, нам рожать только через две недели, — говорит медленно, словно с умалишенной разговаривает, не будь мне так больно сейчас, прибила бы.

— Демин, мать твою, ты не слышишь, что ли, я, блин, рожаю! — срываюсь, чего все стоят, как вкопанные, ладно этот, у него ступор — первый ребенок, а остальные-то чего застыли? — Да какого хрена вы стоите, везите меня в роддом, или ваш внук появится на свет в этой самой комнате, роды будете принимать!

В роддом меня все-таки привезли вовремя, такого кошмара я не испытывала ни разу в своей жизни. Во-первых, дети, конечно, самая большая радость в жизни, но когда эта радость в почти четыре килограмма лезет из тебя, пока ты орешь и тужишься, как-то совсем не радоваться хочется в этот момент. Вот обложить всех трехэтажным матом — это да, впрочем, именно это я и сделала. Максу досталось в первую очередь, сошлись на том, что, если он захочет еще одного ребенка, то рожать будет сам, и, вот как-то мне совсем плевать, как именно он это сделает. Еще раз вот это все я просто не переживу. Я даже не подозревала, что умею так ругаться, до сегодняшнего дня. Папа бы оценил мой словарный запас.

— Катюша, девочка моя любимая, — ласково шепчет Макс, когда, вымотанную и уставшую, меня переводят в палату. Сын мирно посапывает на руках у отца и сейчас, кажется, я готова простить последнему все страдания, которые я испытала за несколько часов, пока наш сын появлялся на свет.

— Спасибо, тебе малышка.

— Ага, будешь должен, — уже практически не соображая, отвечаю и широко зевнув, проваливаюсь.