Тебе принадлежу

Алекс

— Чёрт! – процедил я сквозь зубы, слушая быстрый и чёткий монолог начальника службы безопасности. – И что?! Вы не смогли справиться с девчонкой?! Идиот…

Закончив разговор, швырнул трубку на приборную панель. Зарычал, крепко стиснув зубы и, нажав на педаль, резко вывернул руль.

— Проблемы? – тут же напрягся сидящий рядом Ренат.

— Моя жена сделала этих идиотов, как обоссанных щенков, — ощущая клокочущую внутри злость, рыкнул я. Не знаю, кому мне хотелось свернуть шею сильнее: недоумкам, коих я оставил стеречь Стэллу, или ей самой. Поймаю…— Свяжись с остальными, предупреди, что мы задержимся.

Развернув внедорожник, я так и остановил его посреди дороги. Ренат только бровь приподнял, на что я мотнул головой.

— Подождём тут.

Догадываясь, что на разговоры я не настроен, Ренат сидел молча и так же, как я сам, смотрел на дорогу. С каждой минутой подпитанный мрачным ожиданием гнев во мне нарастал. К тому же, ощутимо давало о себе знать беспокойство. Если с этой дурой что-нибудь случится…

К моменту, когда на горизонте замаячила урчащая мотоциклетным рёвом чёрная точка, я пожалел, что не затолкал Стэллу в глухой подвал без окон и дверей. По крайней мере, не сидел бы сейчас и не наматывал клубками собственные нервы. Мало мне из-за неё безумных выходок, так ещё…

— Я бы её прикончил, — откровенно признался Ренат.

— Я бы тоже прикончил, — в тон ему ответил я. Точка набирала объём, а вместе с этим громче становился рёв. – Только боюсь, что сам сдохну, если её рядом не будет.

По мере приближения, байк и его наездница приобретали всё более ясные черты. Чёрный Харлей, вне всяких сомнений, был прекрасен, но Стэлла… Если бы не злость, я оценил бы открывшуюся мне картину по достоинству, однако сейчас желание в самом деле прикончить благоверную было слишком велико. Она тоже заметила нас ещё издали. Сбросила скорость и, подъехав на расстояние нескольких метров, вовсе остановилась. Ловко спрыгнула на землю, поставила тяжеленный мотоцикл на подножку и, встав рядом с ним, упрямо вскинула голову. Мы смотрели друг на друга через лобовое стекло, и мне было ясно: ни сомнений, ни страха, ни каких-либо угрызений совести она не испытывает. Вызов. Блядь! Нашла время! Что и кому она хочет доказать?! Чёрные джинсы, чёрная толстовка с боковыми карманами, тяжёлые ботинки на рифлёной подошве…

— Вот же сука, — выплюнул я, порывисто открывая дверь.

Оказавшись на улице, без промедлений пошёл Стэлле навстречу и, поравнявшись, процедил:

— Мы с тобой позже об этом поговорим, поняла?! Сейчас ты сядешь в машину и вернёшься в особняк с кем-нибудь из парней. И попробуй только…

— Я не вернусь в особняк, — холодно отрезала она. Глаза её блеснули теменью. – Ни одна, ни, тем более, с кем-то из твоих парней. Я поеду с тобой, Алекс.

— Это не обсуждается, — схватив за локоть, потащил её к машинам.

К моему удивлению, она не вырывалась, шла спокойно, не говоря ни слова. Я ожидал ярости, протестов, однако ничего этого не было. Казалось бы, оно и к лучшему, вот только покорность Стэллы давила на мозги. Что у неё в башке творится?! Что она опять задумала?! В жизни не поверю, что она так просто позволит втиснуть себя в машину. Это же хватило ума напугать девчонку Алиева! Да когда тот узнает…

— Ну что ещё?! – не выдержав, я толкнул её на дверцу внедорожника, а сам опёрся рукой возле её головы. – Что?!

— Я поеду с тобой, Алекс, — повторила Стэлла тихо и так спокойно, что я едва не зарычал. Стукнул кулаком по железу, но она даже не вздрогнула.

— Нет!

— Считаешь, у меня нет на это права? – Она заговорила жёстко, впечатывая в меня буквально каждое слово. – Этот ублюдок убил моих родителей. Из-за него я прошла через ад, Алекс. Он отнял у меня семнадцать лет жизни. – Долгий, твёрдый взгляд мне в глаза и в конце тихо: — Он едва не отнял у меня тебя. Так что, по-твоему, я буду сидеть дома, пока ты…

Мы смотрели друг другу в глаза ещё с минуту. Болотная зелень, коричневые крапинки, тёмная бездна зрачков… Прямой, упрямый взгляд женщины, имеющей право не только поехать со мной, но и лично нажать на курок. Женщины, держащей ответ за каждое сказанное слово. Меня выкручивало, раздирало от её взгляда, от упрямства, от вызова в её глазах.

— Какая же ты стерва, — рыкнул я и, распахнув дверцу внедорожника, толкнул её на заднее сиденье. Сам обошёл машину и уселся за руль.

— Скажи парням, пусть сделают что-нибудь с байком, — бросил я Ренату, заводя мотор. – Нехрен ему торчать посреди дороги.

— А твоя жена?

— Моя жена едет с нами.

На место мы прибыли на несколько минут раньше Белецкого. Не сомневаюсь, что о том, зачем именно я ему звоню, он догадался раньше, чем успел взять трубку.

— Нам нужно поговорить о Вашей племяннице, — только и сказал я, когда он спросил, что мне понадобилось.

Дальнейших пояснений ни мне, ни ему не требовалось. Он предложил встретиться в его съёмном доме, находящемся в пригороде Москвы, но меня это не устроило. Думаю, к этому Белецкий тоже был готов.

Ещё до приезда на место я знал, что его сопровождают три машины. Мои люди вели наблюдение с тех самых пор, как он приехал в Москву порядка семи месяцев назад. Впрочем, несколько раз он улетал в Англию и какое-то время проводил там, о чём мне тоже было известно. Никаких доказательств его причастности к гибели родителей Стэллы не было, однако интуиции своей я доверял. Ни следов проникновения в особняк, ни признаков того, что чета Белецких ждала гостей… К тому же, как я успел понять, братья не ладили с детства. Младший – принципиальный, бескомпромиссный, закончив престижный университет, быстро пошёл вверх по карьерной лестнице, старший – наследник семейного дела, не смог удержать бразды правления и едва не пустил всё по ветру. В итоге компанию пришлось срочно продать, а остаток денег после покрытия долгов поделить поровну. Ни один из братьев в накладе не остался, и всё же… В отчётах следователей, актах, протоколах допросов свидетелей было слишком много белых пятен. Один из знакомых с семьёй свидетель обмолвился, что к Элле Белецкой Константин относился весьма неоднозначно. Вернее, как раз наоборот. Ещё до её замужества пытался оказывать ей знаки внимания, но…

Восемнадцать лет назад убийц так и не нашли, и что-то подсказывало мне, что найти не так чтобы сильно хотели. Дочь Эдуарда Белецкого пропала, а брат вскоре перебрался в Англию. Грязное, воняющее предательством дело, возобновлять которое никто не собирался. Никто до тех пор, пока в моей жизни не появилась Стэлла Белецкая. Несгибаемый волчонок с вызовом в глазах цвета болотной зелени.

— Возьми, — повернувшись к Стэлле, я протянул ей заряженный пистолет. – Я надеюсь, что у тебя хватит ума не лезть в пекло?

— А будет пекло? – не спеша брать его, спросила она, глядя мне в глаза.

Я стиснул зубы. Как будто сама не знает. Пустырь, где мы находились, располагался в нескольких километрах от города. Безлюдное место, куда не приезжают ради того, чтобы закатить семейный пикник с запуском воздушных змеев.

— Возьми, — повторил я. – Пусть будет у тебя на всякий случай. Мало ли… — невольно усмехнулся. – От револьвера толку не много.

— Вообще-то, у меня не только револьвер, — лёгким жестом она вытащила из-за спины Макарова и положила на колени. Я перевёл взгляд со ствола на её тонкие пальцы, снова посмотрел в лицо. И эта женщина – моя жена? Следивший за нами Ренат не удержался от реплики:

— Хороший ствол.

Я же предпочёл промолчать. С шумом выдохнул. Всё же нужно было вернуться и запереть её в доме. К чёрту всё! К чёрту! Она же в самом деле не из тех, кто будет в уголке отсиживаться и ждать, когда всё закончится. Во взгляде пламя: чёрное, адское… Желание возмездия.

— Возьми, — дотянувшись, я положил ей на колени ещё один пистолет. – Стэлла… — предупреждающе качнул головой и заткнулся. Окажись я на её месте… — Не лезь, поняла? Я всё сам сделаю.

Переложив пушки на сиденье, она встала и, обхватив моё лицо ладонями, поцеловала в губы так, будто мы были в машине одни. Глубоко, порывисто, жадно и влажно. Не удержавшись, я сгрёб её волосы. Столкнулся своим языком с её, втиснул глубже, сжирая её, снова и снова забирая себе.

— Пообещай мне, что будешь осторожным, — шепнула она, чуть отстранившись, облизнула губы.

— Буду, — я ухватил её за подбородок. Быстро поцеловал ещё раз. Вдали послышался звук приближающихся машин, Ренат напрягся. – А ты будь хорошей девочкой, Волчонок. Хорошей, послушной девочкой.

Она мельком посмотрела в окно, и я ощутил, как натянулось её тело. Снова мне в глаза.

— Он страшный человек, Алекс. Жестокий, беспощадный и хитрый.

— Я знаю, детка, — кивнул и отпустил её, а после дал знак Ренату и сам открыл дверцу со своей стороны.

— Алекс, — крикнула Стэлла, заставив меня задержаться ещё на миг. – Я больше не хочу терять тех, кого люблю.

— Не потеряешь, — твёрдо сказал я и закрыл машину, заведомо зная, что сделаю для этой женщины всё. Всё и даже больше.

Один за другим на пустырь въехали четыре автомобиля и, развернувшись в нашу сторону горящими фарами мордами, остановились. Три внедорожника и Ниссан с тонированными стёклами. Сукин сын решил играть в открытую. Я смотрел, как, вразнобой хлопая дверьми, люди Белецкого вываливаются на пустырь. Дверь Ниссана со стороны переднего пассажирского места распахнулась, и из машины показался сам Константин.

— Это он? – только и спросил стоящий ко мне плечом к плечу Ренат.

Мне подумалось, что здесь и сейчас нам не хватает Вандора. Возможно, я сглупил, ничего ему не сказав, но… Теперь он ответственен не только за свою собственную шкуру. Милана, сын и тот ребёнок, что ещё только должен появиться на свет… Чёрт знает, что может случиться. Вряд ли ему придётся по вкусу, что мы поехали без него, но…

— Да, — ответил я, не сводя с Белецкого взгляда.

Старый хитрый лис. Тонкие губы, чуть заострённый подбородок. Английская элита, чтоб его! У меня дёрнулась верхняя губа. Эдуарду Белецкому было почти сорок, значит, его старшему брату уже за шестьдесят. Слишком длинная жизнь для подобной твари.

— Добрый вечер, Александр, — выступив вперёд, проговорил Белецкий.

— Я бы не был в этом столь уверен. — Я не сдвинулся с места. Рассматривал его, невольно отмечая про себя, что в Стэлле нет ничего, что могло бы выдать родство.

Белецкий сдержал усмешку. Прищурился сильнее и, кивнув стоящему ближе всего охраннику, подошёл ещё на несколько шагов. Я проделал то же самое.

— Кажется, ты хотел поговорить о моей племяннице?

— И о ней в том числе, — кивнул. – Сдаётся мне, Вы не слишком обрадованы её появлением.

В тёмных глазах не отразилось ничего, кроме сухого расчёта. Он тщательно взвешивал слова невзирая на то, что это было, в общем-то, ни к чему.

— Прошло слишком много времени, — чуть поморщившись, он качнул головой. – В последний раз я видел её маленькой девочкой.

— Да, — спокойно ответил я. – Маленькой девочкой. Кто бы мог подумать, что она выживет и превратится в сильную самостоятельную женщину, правда?

Он не ответил. Лишь уголок рта дёрнулся, выдавая не то очередную усмешку, не то циничное согласие со сказанным. Мне хотелось быстрее покончить с этим, и в то же время я знал, что торопиться нельзя. Хитрый старый лис…

— Так зачем мы тут собрались, Александр? – Он деланно осмотрел стоящие позади меня машины и парней из службы безопасности. – Не кажется ли тебе, что для личного разговора здесь неприлично много народа?

— В самый раз. – Нас разделяло порядка пяти метров, и я бы мог легко прикончить эту крысу, но сопровождающие его люди были наготове. Я уловил блеск оружия, витающее в воздухе напряжение. Да, вне всяких сомнений он знал, куда едет и был к этому готов.

Поддавшись непонятному порыву, я обернулся на внедорожник, где сидела Стэлла, и в то же мгновение воздух возле моего уха разрезал свист. Вот чёрт!

— Снайпер! – рявкнул я.

Честная игра?! Грязная сволочь не умеет играть по-честному, и мне стоило этого ожидать!

— Ах ты сука, — процедил, выхватывая пистолет.

Рядом раздалось ещё несколько выстрелов. Единственным местом, где мог притаиться снайпер, была заброшенная забегаловка у дороги. Мои парни проверили её ещё до того, как мы въехали на пустырь, но очевидно, лис ухитрился изловчиться. От забегаловки послышался шум, что-то упало на землю. Краем глаза я заметил, как Ренат, едва опустивший ствол, тут же вновь вздёрнул руку. Расстояние между мной и Белецким стало чуть больше, парни вовсю палили. Я тоже выстрелил в того, что, целясь в Рената, оказался ближе всех. Навёл ствол на крысу, но сбоку появился ещё один.

— Мразь! – пальнул… ещё один выстрел, ещё…Пришлось отступить, скрыться за бампером ближайшей машины. Кажется, меня-таки задело… Приложив руку к предплечью, почувствовал боль и поморщился. Царапина. Шорох сзади, звук удара…

— Алекс! – услышал я вскрик Стэллы. Нервы ошпарило так, что нутро вывернулось кишками наружу, Выстрел…

— Сука… — Что-то упало на асфальт. Метнув взгляд, я увидел пистолет и тут же – схватившегося за висок человека Белецкого. Размахнувшись, Стэлла ударила снова, да так, что тот, пошатнувшись, упал. Прижалась спиной к дверце внедорожника и буквально проскользила ко мне дворовой чёрной кошкой.

— Я тебе что сказал?! – рыкнул я, метнув взгляд в сторону палящих парней. Снова на жену. – Что я тебе сказал, Стэлла, мать твою?!

— Да насрать мне на то, что ты сказал, — зло процедила она. Я ощутил, как бедро её прижимается к моему бедру, её худое плечо рядом со своим. Глянул на лежащего в метре от нас охранника. Дотянувшись, Стэлла схватила пистолет и отдала мне. Глянула на оглушённого мужика и снова потянулась к нему.

— Сиди и не высовывайся, — рявкнул я, но она и не подумала послушаться. Торопливо ощупала его по бокам и вытащила ещё одну пушку. Чёрт! Посмотрела на меня и сжала пистолет в крохотной руке.

Заметив, как один из охранников Белецкого пытается обойти Ниссан, я снова пару раз выстрелил и, не успело эхо затихнуть, рядом раздалось ещё несколько хлопков. Методично, раз за разом, Стэлла палила по колёсам Ниссана – два передних, одно заднее… Прищурившись, она хладнокровно выпускала пулю за пулей. У другой бы на её месте руки дрожали, но она…

— Я тебе сказал не высовываться?! – следя за затаившимся человеком Белецкого, шикнул я. – Я тебя взял не для того…

— Заткнись, Алекс, — прошипела она в ответ и пальнула перед собирающимся было подняться с корточек водителем дядюшки. Тот мгновенно присел обратно, едва не выпустив при этом из рук пистолет, которым, если мне не изменяло собственное чутьё, ещё ни разу не воспользовался. – Ты меня достал.

— Ты меня не меньше.

— Почувствовал, как её бедро сильнее прижалось к моему. Невыносимая, дерзкая… моя. Вся моя, до последней капли крови, с полными вызова глазами, решительная. Женщина, готовая прикрывать мою спину. С другой стороны внедорожника раздалось несколько выстрелов от Рената, один из шакалов Белецкого схватился за руку. Вот же суки…

— Вот же суки, — словно прочитав мои мысли, рыкнула Стэлла. Выпустила ещё пару пуль, на этот раз по горящим фарам одной из машин сопровождения, затем по другой. Вечер ещё не успел сгуститься, и свет их не слепил, но так и в самом деле стало лучше.

— Даже знать не хочу, когда ты этому научилась, — глухо проговорил я на выдохе.

— Если тебе что-то не нравится, — откликнулась она, — найди себе такую, как та глазастая блондиночка. Она будет покорно ждать тебя дома и печь пирожки.

— Меня бы больше устроили пирожки в твоём исполнении, — я усмехнулся. – Хотя в твоём исполнении лучше будут булочки. Ореховые.

Стэлла фыркнула так громко, что я не сдержал очередную усмешку. Всмотрелся в постепенно опускающиеся сумерки, пытаясь отыскать Белецкого. В общей заварухе ему удалось где-то затаиться. Уйти далеко он не мог, и это было ясно, как божий день, но, как ни пытался, увидеть его я не мог. Подался вперёд, присматриваясь, дал знак Ренату и тут снова услышал шорох позади. Порывисто обернулся.

— Не двигайся, — рыкнул Белецкий, — удерживая Стэллу под горлом одной рукой. Во второй была зажата беретта.

— Отпусти её, — прорычал я, понимая, что всё во мне со стремительной быстротой накаляется шквалистой, белой яростью. Пальцы сжались на рукояти пистолета с такой силой, что металл вдавился в кожу. Стэлла не дёргалась, лишь пальцы её впились в дядину руку. Удовольствия тому это явно не доставляло. Как бы ни была она напугана, ему она этого не показывала. Я уловил мимолётное движение и понял, что она спрятала пистолет в карман толстовки. Не знал бы о её способностях, ничего бы не заметил…

— Отпусти её, Белецкий, — повторил, медленно поднявшись на ноги. Знал, что Ренат прикроет меня, да и парни уже наверняка почуяли неладное.

— Ты меня за идиота держишь? – Он ещё сильнее вдавил руку в горло Стэллы. Она стиснула зубы, вдохнула. – Красивая девчонка, правда?

— Красивая, — согласился я, пытаясь понять, куда он клонит. Он хмыкнул. Глаза оставались тёмными, непроницаемыми, но что-то подсказывало мне, что фразу он обронил не просто так. Кладбище…

— На мать похожа, да? – сухо, размеренно. Смотрел, как дрогнул уголок его рта, как едва различимо углубились морщинки в уголках глаз.

— Да, — отозвался он нехотя, неспешно произнеся всего одно это слово. Сделал шаг назад, прячась между машин от возможного выстрела. – Её мать была хороша… Знаешь, Александр… — холодно заговорил он, — мой брат всегда получал, что хотел. Понятия не имею, как у него это выходило. Женщины, деньги…

— Тебе покоя не давало, что Элла выбрала не тебя? – единственное, что я чувствовал помимо безумной ярости и желания разодрать ублюдка голыми руками – презрение. Человек, у которого было всё, не имел ровным счётом ничего. Жалкое гнилое нутро, до отказа заполненное завистью и ядовитой злобой.

— Скажем так, я бы смог с этим смириться. — Он снова надавил на горло Стэллы, и та вонзила ему в руку ногти. Судорожно вдохнула. Константин зашипел, дёрнул её на себя. Взгляд мой метнулся с её лица к Белецкому.

— Если ты навредишь ей…

— Мой брат никогда не умел идти на компромиссы, и в конечном итоге мне это надоело, — выговорил он. – Борец за справедливость… Политика – это деньги. Большие деньги. Одно тянет за собой другое.

Я напряг память. Незадолго до смерти Эдуард Белецкий работал над законопроектом, ужесточающим ответственность за принуждение к проституции несовершеннолетних. Огромный нелегальный рынок… Чёрт!

— Он перешёл дорогу некоторым людям, Александр. Всё правильно, — на лице Белецкого появилось что-то вроде кривой усмешки.

— А ты должен был этим людям деньги, — судя по тому, как он хмыкнул, я попал в точку. Всё просто. Политика и деньги… Он сделал ещё один шаг назад, я же вперёд.

— Стоять! – вскинул руку с пистолетом, целясь мне в грудь. Стэлла всхлипнула, и звук этот отвлёк его. На миг он ослабил хватку и тут же зашипел. Волчонок впилась зубами в его предплечье с такой силой, что на коже выступила кровь. От неожиданности он разжал пальцы, и пистолет упал на землю. Мгновенно я спустил курок. Пуля тут же вонзилась ему в плечо, и Стэлла, отшатнувшись, метнулась ко мне. Встала рядом. Я держал его на прицеле в то время, как она смотрела ему прямо в глаза. В тёмные, пустые глаза. Нет… В них появилось понимание – всё кончено. В тонких пальцах Стэллы появился большой чёрный ствол.

— Семнадцать лет, дядя… — просипела она. – Ты отнял у меня семнадцать лет. Ты забрал у меня семью…

— А ты ведь могла быть моей дочерью, — он цинично усмехнулся, проскользив взглядом по её телу. Вернулся к лицу.

— Нет, — сказала она спокойно, но без тени колебаний. – Не могла бы. Уверена, моя мама скорее бы сдохла, чем легла бы под тебя.

— Это она и сделала. Сдох… — не успело последнее слово слететь у него с языка, Стэлла нажала на курок. Секундный взгляд в глаза мрази, из-за которой моя жена прошла через ад. Порывисто я дёрнул её руку вниз, и две пули одна за другой врезались в дверцу стоящего за спиной Константина автомобиля.

Выстрел.

— Мне достаточно одной, — мой собственный голос слился с хлопком. По рубашке Белецкого расплылось алое пятно. Большое кровавое пятно там, где у человека обычно находится сердце. Там, где у Константина Белецкого была лишь гнилая чернота.

— Я не могла быть его дочерью, — прошептала моя жена, глядя, как убийца её родителей мешком оседает на землю.

— Не могла, — согласился я. – Ты дочь своего отца. Стэлла Эдуардовна Белецкая.

Повернув ручкой, она протянула мне пистолет. Посмотрела в глаза и едва слышно, одними губами сказала:

— Я больше не Белецкая. Это моё прошлое. А настоящее и будущее… Ты же дашь мне свою фамилию, Алекс?

— Я дам тебе всё, что ты только захочешь, — ответил я совершенно серьёзно. – Абсолютно всё, Стэлла.