Тебе, с любовью…

– Ты прав. Оно мне понравилось.

Рэв отправляет мне телефон обратно по одеялу. На мгновение его лицо кривится, словно он готов заплакать, а голос подрагивает:

– Однако я не чувствую себя так, будто «в кровь избит, но не сломлен». Не сейчас.

В воздухе повисает недосказанность. Я жду, когда Рэв продолжит.

– В последнее время, – более ровным голосом говорит он, – я чувствую себя так, словно все вокруг – сплошной тест. – Рэв сглатывает. – И я все ближе и ближе к тому, чтобы его провалить.

– Например?

– Я чуть не ударил тебя в коридоре.

– Я это заслужил.

В его глазах вспыхивает злость.

– Нет, ты этого не заслуживал!

– Тсс, – бросаю я взгляд на дверь. – Хорошо, не заслуживал. К чему ты ведешь?

– Я чуть не ударил тебя, – с нажимом повторяет Рэв.

– И?

– А если бы ударил?

– В школе тебе бы пожали за это руку.

– Не шути, – обжигает он меня взглядом.

– Ты разволновался, что чуть не ударил меня? Уверен, я бы это пережил.

– Вдруг я не смог бы остановиться?

Я таращусь на него. Мне и в голову бы не пришло, что он может так поступить. Это даже смешно. Однако он серьезен.

Я придвигаюсь на кресле вплотную к постели. Рэв говорил совсем тихо, поэтому я тоже понижаю голос:

– Ты разнервничался из-за того, что если бы ударил меня, то не смог бы остановиться и бил меня дальше?

– Тебя или кого угодно другого. – Он глубоко вздыхает. – Все вокруг чувствуют и ведут себя нормально. Радуются жизни. Я же боюсь вот-вот слететь с катушек. Я не… Не знаю, как это может начаться. И если начнется, я сомневаюсь, смогу ли это остановить.

Рэв раньше ничего подобного не говорил. Рассказывая о пережитых днях с отцом, он всегда заканчивал тем, что больше никому не позволит так с собой поступать. Но его никогда не беспокоили вопросы, может ли он сам причинить боль другому человеку.

Он милый. Добрый. Джефф с Кристин открывают двери своего дома и свои сердца для детей с разными судьбами… Рэв такой же, как они. Он всегда протянет руку помощи нуждающимся. Я вижу это каждый день. Я завидую этому.

– Ты не твой отец, – уверяю его я.

– Ты тоже не твой отец.

Вот так, посреди собственного морального кризиса, Рэв находит именно те слова, которые я всей душой жаждал услышать. Поэтому он самый замечательный друг на свете. Как ему могло прийти в голову, что он способен кому-то причинить боль?

– Ты говорил об этом с Джеффом и Кристин?

– Нет. – Рэв снова трет лоб, его глаза влажно блестят. – Боюсь, они не оставят меня у себя, если что-то случится. Я не хочу навредить кому-нибудь из детей…

– Рэв, ты никому не навредишь. И Джефф с Кристин – твои родители. Они любят тебя. Ничего плохого не случится. Точно тебе говорю. Ничего.

Он некоторое время молчит. Я прямо вижу, как он прокручивает мои слова в голове.

– А если случится?

Ничто сейчас не избавит его от пагубных мыслей. Они ужом проскользнули в его мозг и угнездились там. Я хлопаю его по руке.

– Тогда я не дам тебе влипнуть в неприятности. Так же как ты не даешь влипнуть в неприятности мне.

Это, кажется, успокаивает Рэва. Подняв на меня взгляд, он крепко пожимает мне руку.

– Договорились.

Глава 37

От: Девушка с кладбища

Кому: Мрак

Дата: вторник, 8 октября, 23:19:27

Тема: Что случилось?

Прости, если расстроила тебя. Я не хотела!

Пожалуйста, не прерывай наше общение.

Холодный утренний воздух кусает кожу через одежду, когда я пересекаю двор Рэва. Между домами выглядывает солнце, но на траве поблескивает иней – первый предвестник грядущей зимы.

Еще нет шести, поэтому, открыв замок, я подпираю дверной косяк плечом, чтобы дверь не скрипела. Мог бы и не беспокоиться. В кухне, помешивая в чашке кофе, стоит Алан. Он поднимает брови. Переводит взгляд на висящие над раковиной часы и снова смотрит на меня.

– Где ты был?

– У Рэва.

– Всю ночь?

– Угу.

Этот разговор ничем хорошим закончиться не может, поэтому я разворачиваюсь и направляюсь к лестнице.

Алан выходит из кухни вслед за мной.

– Ты не предупредил, что уходишь.

Я продолжаю идти. Он продолжает следовать за мной.

– Деклан, – рычит он. – Сейчас же остановись. Я хочу с тобой поговорить.

Я хватаюсь за перила и перепрыгиваю сразу несколько ступенек… и резко останавливаюсь, чтобы не столкнуться с вышедшей на лестницу мамой. Теперь я в ловушке между ними.

– Деклан, – говорит она.

Узнав о ее беременности, я почему-то вообразил себе, будто она за ночь надуется как шарик и обрядится в необъятные рубахи со шнуровкой и длинные юбки. Но этим утром на ней джинсы и розовая футболка. Волосы завязаны в хвостик, а кожа свежа от умывания.

Я так стискиваю перила пальцами, что чувствую дрожь. Теряясь в словах, сглатываю. В голове мечутся мысли. Меня раздирают два желания: извиниться перед ней и услышать извинения от нее.

Я снова обвожу взглядом фигуру мамы. Она никогда не была худой, но и полной ее не назовешь. Она выглядит совсем как обычно. Футболка не обтягивает ее, но и не висит мешком. Если бы я не был в ту ночь в больнице, то не поверил бы, что она беременна.

Однако, всматриваясь в ее лицо, я замечаю: оно стало бледнее. И джинсы на маме кажутся слегка мешковатыми.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спрашиваю я.