Тебе виднее (СИ)

Как я вообще занял такую важную должность? Ну, начнем с того, что я не генеральный директор, а всего лишь начальник тендерного отдела. Три года назад у нас сменилось руководство, многих поувольняли, многих приняли. Оказалось, что среди новичков почти никто не разбирается в работе отдела лучше, и меня тут же «повысили», если можно так сказать. Ольге Владимировне не повезло. Она пришла позже других и, грубо говоря, не успела приметить мое место.

— Можно вопрос? — вдруг оживилась моя коллега. — Вам нравится Джастин Бибер?

— Э? — напрягся я.

— Вы сейчас пели песню Джастина Бибера?

— Не знаю… Просто услышал в транспорте, а она приклеилась… — я чувствовал себя нашкодившим школьником, хотя не сделал ничего постыдного.

— Что с вашей машиной? — Ольга ловко перевела тему и нахмурилась.

— Сломалась… — меня как будто мамочка отчитывала, очень странное чувство.

— То есть, нам сегодня на моей ехать?

Тут только до меня дошло, что у нас сегодня была назначена важная встреча с представителями заказчиков. У меня по спине пробежали холодные мурашки.

— Боюсь, что так. Или на такси.

— Да никогда в жизни. Кстати, — Ольга достала из-за спины еще одну небольшую пачку бумаг, полистала их и дала мне в руки серую копию какого-то свидетельства с государственным гербом в шапке. — Фамилию сменила. Я сегодня еще сделаю рассылку с корпоративной почты.

— Сменили? — я бегал глазами по листу, и до меня как будто не сразу дошло. — И кто же вы теперь?

— Была Суркова. Стала Панфилова.

— Панфилова, значит… — наконец, я дошел по графы, где пишутся фамилии старая и новая. — Стоп. Что?!

Я вскочил с кресла и уперся ладонями в стол. Ольга опасливо прижала стопку бумаг к груди, будто собиралась от меня обороняться. Ее строгий взгляд рассмеялся, и на секунду она превратилась в живую удивленную девушку.

— Вы вышли замуж? — зачем-то переспросил я, хотя все было и так очевидно.

— Ну да.

— А мне ничего не сказали?

— Но я не обязана была…

— Как не обязаны! Обязаны! — я снова опустился в кресло. Мне стало невыносимо жарко, и я принялся обмахиваться копией свидетельства из ЗАГСа. — Ничего мне не сказали, стыдоба-то какая. Я же вам ничего даже не подарил!

— Да не нужно мне ничего, Виктор Иванович.

— Цветов не подарил!

— Эти веники только место занимают.

— Деньжат, в конце концов.

— У меня все в порядке со средствами.

— Что там еще на свадьбу дарят? Памперсы?

— Нет, это на выписку из роддома только если.

Я продолжал обмахиваться и в глубине души наслаждался растерянным видом Ольги, которая не знала, как от меня отделаться и уйти работать дальше.

— Виктор Иванович, это моя личная жизнь. Я не хотела афишировать, и все. Сейчас я сделаю рассылку и от половины компании буду получать вот такие вопросы. Мне сегодня и так будет несладко.

— А вы свадьбу устраивали?

— Нет. Просто расписались.

— То есть без белого платья, шампанского, «горько» и каравая?

— Без, — отрезала Ольга, снова превратившись в льдинку.

— Ладно, Ольга Владимировна, — выдохнул я, понимая, что пора возвращаться к работе. — Но я настаиваю на свадебном подарке, поэтому не удивляйтесь, если я вам что-нибудь преподнесу втихаря.

— Не нужно ничего, пожалуйста, — процедила она, забрала свидетельство и поспешно покинула мой кабинет, напоследок напомнив, во сколько нам выезжать.

***

Имея — не храним, потерявши — плачем. Это мое жизненное кредо.

Удивительное дело, но меня вдруг такая ревность взяла! Что за Панфилов? Кто такой? Я даже не успел прочитать как его звать и год рождения. Ольга Владимировна никогда-никогда не говорила о своей личной жизни. Я думал, что она из тех, кто хочет состариться в окружении собак и кошек. Но нашелся какой-то Панфилов, который мало того, что смог ее расшевелить, так еще и женился на ней! Немыслимо! То, что я пытался сделать три года, какой-то непонятный мужик сделал на раз-два.

Все эти годы Ольга мне искренне нравилась. Но я не испытывал того, от чего мается подросток. Мне не хотелось писать ей стихи, я не плакал от того, что не гуляю с ней под луной, сердце мое не разрывалось от тоски (наверное, это потому, что мы виделись на работе каждый день, кроме выходных и праздников). Я настолько привык, что Ольга вроде бы только моя, и без задней мысли просил ее задерживаться на работе во время авралов, таскал периодически ее со мной на обеды, индивидуально дарил какие-то подарки на день рождения, Новый год и Восьмое марта. Мне нравилось видеть ее легкую улыбку и смотреть, как она ведет переговоры, а в офисе сосредоточенно делает замечания практикантам. Что это, если не любовь? Но так как я не проявлял к ней настойчивого романтического интереса, потому что боялся отпугнуть, она, наверное, не думала обо мне как о возможной пассии. Да и нельзя упускать то, что я, быть может, не в ее вкусе. А кто в ее вкусе? Какой-то Панфилов? Да быть не может! Может, он ее обманул? Заставил? Она случайно забеременела, и они были вынуждены пожениться?