Тебе здесь не место

– С чего это вдруг? Я ее поймал, и теперь она моя! – проговорил Мирон.

– Во-первых, здесь везде камеры, и если она на вас пожалуется, это попахивает статьей. А во-вторых, кто-то из вас знает, кто ее родители или родственники и чем может вам грозить такая игра? – разложил я аргументы, чтобы у них отпало желание спорить.

Парни переглянулись между собой и быстро ретировались. Остался стоять лишь Мирон, который даже и пальцем не пошевелил. Он продолжал обнимать девчонку, а меня это злило.

– Мирон?

– Рус?

– Отпусти ее! – не сдавался я.

– Иначе что? – ухмыляясь, уточнил мой бывший теперь уже друг.

– Иначе я тебя заставлю, – произнес я, снимая пиджак.

Кинул его на ближайший подоконник. Расстегнул пуговицы на рукавах рубашки и стал их быстро закатывать. Мирон нахмурил брови, недоверчиво глядя на меня.

– Ты серьезно? – спросил он.

– Вполне. Отпусти девчонку! – потребовал, протягивая к ней руку.

Мирон отодвинул ее за свою спину, пригрозив:

– Лучше стой тут! Не заставляй тебя потом искать!

Меня возмутила его наглость. Как он посмел так с ней обращаться? Я видел ее растерянный и испуганный взгляд. Во мне боролись два желания: защитить ее и прибить, слишком много хлопот и эмоций она мне доставляла.

Мирон недоверчиво смотрел на меня, не спеша нападать. Он не мог поверить, что я буду драться. Драться со своим другом из-за девчонки, чью травлю я начал сам.

– Не понимаю, зачем тебе это. Неужели она тебе нравится? Ты ведь даже из-за Витки никогда не дрался! Ты сам хотел, чтобы с ней так обращались! – говорил Мирон, пытаясь меня остановить.

– Я передумал! – сказал, первым делая выпад.

Мирон был хорошим борцом: сильным и крепким. Но его реакция оставляла желать лучшего. К тому же он всегда считал, что самый сильный. И в этом он на этот раз промахнулся.

Никто не знал, чем я занимался на каникулах. Мне быстро наскучили тусовки, а чувство злости на родителей только росло. Мне нужно было ее куда-то выплескивать! Поэтому я дрался. Ходил на занятия, а потом участвовал в подпольных боях, таких, которые любил устраивать в школе сам.

Из носа Мирона хлынула кровь. Он не ожидал такой скорости и силы от меня. Его глаза вспыхнули яростью, и он кинулся, размахивая большими кулаками без разбора.

Я был быстрее, уклоняясь от его выпадов, не забывал наносить быстрые хлесткие удары. На долю секунды бросил взгляд в сторону стоявшей на том же месте Олеси. Она смотрела на меня своими огромными глазами, не веря в то, что видит. «Уходи», – произнес я одними губами. Она тут же встрепенулась и метнулась в сторону лестницы.

Пока я отвлекся, соперник не терял время даром. Один кулак нанес мне сокрушительный удар по ребрам с такой силой, что я услышал хруст. А второй приземлился прямо на щеку, оставляя огромный след.

Боль скрутила меня, но понимал, что если сейчас сдамся, то Мирон догонит девчонку. Я давно видел, как он на нее смотрит. И ловил его разговоры о ней. Поэтому выпрямился и с новой силой пошел в наступление. Мои удары были выверенными и били точно в цель. Глаз, зубы, живот, снова лицо. Мой соперник пошатнулся и стал заваливаться.

Я не хотел его покалечить и действовать нечестно, поэтому ждал, когда он поднимется. Но Мирон лежал, тяжело дыша, прикрыв рукой глаза.

– Я думал, что ты ее ненавидишь! Чего ты за нее дрался? – произнес он, приоткрыв слегка заплывший глаз.

– Запомни! Только я решаю, что с ней делать! И только я могу обидеть ее или задеть. Запрещаю ее трогать! Это понятно? – склонившись к нему, произнес. – И еще подумаю, оставлять ли вас в школе! Вам всем повезет, если девчонка промолчит. А вот если нет, то вылетите все пятеро отсюда.

Я оставил его там и, зайдя в класс за телефоном, пошел в сторону жилого комплекса. Надо было видеть лицо Ефима, когда он меня заметил. Разбитые в кровь костяшки пальцев, обширная гематома на щеке. Это он еще не видел мою грудную клетку.

– Ты под машину попал, надо полагать! – произнес он, насмехаясь.

– Скорее, под бульдозер, – посмеиваясь, ответил я.

– Я так понимаю, бульдозер пострадал больше? – уточнил он.

– Да, но мои сломанные ребра это мало утешает! – засмеялся я и тут же схватился за живот.

– Твою ж мать, Рус! Тебе нужно срочно в больницу, – уже обеспокоенно засуетился вокруг меня Ефим.

– Да, возможно, ты прав, только мне еще нужно кое-что сделать, – ответил, направляясь на выход.

Я снова шел по коридору женского корпуса. Снова остановился напротив ее двери и постучал. Олеся не сразу открыла.

– Кто там? – послышалось тихое из-за двери.

– Это Руслан, открой! – ответил негромко.

Дверь распахнулась, и я шагнул внутрь, закрывая за собой дверь. Взглянул на зареванную девчонку и нахмурился.

– Что они успели с тобой сделать? – Я должен был знать.

– Ничего! Только сильно напугали! Спасибо, что спас меня. Хотя я не совсем понимаю зачем! Ведь это ты дал право всем издеваться надо мной. – говорила она, переходя от благодарности к обвинению.

– Не за что меня благодарить. Я действительно во многом был не прав. Как я уже говорил, ты можешь на них пожаловаться. Камеры все подтвердят. Их исключат из школы. Здесь с этим строго.