Тебе желаю счастья

— Короче, этот дизайнерский гондон развел мою бабулю без всяких угрызений совести! Поймал ее как-то вечером, идущую из хлебного магазина, и говорит «Мария Афанасьевна, голубушка! У Февронии завтра именины! Передавайте ей мои искренние поздравления! Вы уже выбрали подарок своей единственной любимой внучке? Нет? Боже-Боже! Это же день ангела! А знаете, у меня есть замечательная пижамка с Херувимчиками! Только вчера пошил! Отдам недорого, за тысячу, как своим и в честь именин Февронии нашей. Вы без очков? Ой, я вам и так расскажу — на ткани небо голубое, облачка белоснежные и розовые Херувимчики с крылышками! Загляденье просто! Вы потрогайте, какой трикотаж! Турция! Натуральный хлопок! Не вытягивается, не линяет, не садится! Сам такое ношу!»

— С Херувимчиками?

— Знаешь, ведь и придраться-то не к чему! Крылья есть? — Есть. Хер есть? — Есть! Вот тебе и Херувимчики в буквальном смысле. По небушку парят.

Я вспомнил этого Толика, Марию Афанасьевну и не забывал никогда, так что теперь в мельчайших подробностях представлял всю ситуацию, вплоть до интонации горе-кютюрье, которого выперли с третьего курса техникума, так и не выдав диплом швеи (или швея — как правильно?).

— В общем, он еще и упаковал пижамку в подарочный пакет. Правда, утром ему все же досталось от бабули пиздюлей. Лупила она его уличным веником, как нашего Бармалея, когда тот передушил всех цыплят в клетке. В защиту Толика могу только сказать, что ткань на самом деле качественная и очень приятная к телу.

Феврония и дальше воодушевленно травила байки про Толика, активно жестикулируя, меняя голоса участников событий, причем так, что каждого из них я легко узнавал и вспоминал.

И я смеялся. Искренне. От души.

Стрекоза очень милая. И очень девочка.

Она ни разу не боялась показаться смешной или нелепой, легко швыряла бранные словечки, а еще постоянно нарушала мое личное пространство, даже не задумываясь об этом. Касалась рук, хлопала по плечам, вспомнив что-то интересное, могла постучать в макушку, привлекая к себе внимание, пока мы вместе доедали, убирали со стола, мыли за собой посуду. И мне странным образом нравились прикосновения ее нежных прохладных пальчиков. Кожа к коже.

Это было… не знаю… интимно что ли…

Вспомнились слова Февронии «Если бы ты был моим женихом, я бы точно сочла подобное за измену». Я задумался, действительно ли я изменил любимой девушке? И если да, то когда именно? В тот момент, когда лег с Февронией в одну постель? Или когда кончил с мыслями о ее малиновых губах? Или сейчас, когда не пресекаю ее прикосновения, а даже в некотором роде поощряю?

Я же люблю Анжелу. Почему тогда все это со мной происходит?

Такой ли уж я верный, как сам о себе думаю?

А затем зазвонил мой телефон.

Спокойствию и умиротворению, ненадолго воцарившемуся в душе, наступил конец.

Глава 7

— Привет, дружище! — послышался голос Виталика Орлова в трубке, — Борисова нашли.

— Где? — коротко уточнил я, забыв даже поздороваться.

— В больнице…

Узнав у друга подробности местонахождения Борисова и договорившись встретиться с ним на месте, спешно распрощался с Рони, пообещав приехать с работы пораньше, чтобы решить вопрос со спальным местом путем совместного посещения мебельного магазина, я выскочил из квартиры и помчался во вторую городскую, в хирургическое отделение.

Оказалось, что нашему щуплому программисту в автобусе стало плохо. Пареньку вызвали скорую помощь сердобольные старушки, убедившись сначала, что их попутчик не пьяница и не наркоман обдолбанный.

Острый приступ аппендицита. Борисова прооперировали в тот же вечер. Он очень трудно и долго отходил от наркоза. В городе нашем паренек приезжий. Весьма одинокий. Настолько, что даже не нашел, кому сообщить о случившемся и попросить привезти необходимые каждому пациенту вещи, включая зарядное устройство для своего умершего без питания мобильника.

Благо хоть паспорт и медицинский полис оказались при нем. Именно благодаря этому удалось оперативно разыскать горе-сотрудника.

В отделение реанимации нас с Орловым пускать не хотели, но Хабаровский пропуск безотказно работал во всех бюджетных организациях. За пять минут нам организовали халаты, бахилы и проход в палату к бледному, словно смерть, но пока еще нашему сотруднику.

Борисов, узнав о хакерской атаке и хищении данных у клиента, недоуменно округлил глаза, а затем, сложил два плюс два и принялся самоотверженно оправдываться, морщась от боли, слегка заикаясь и сливаясь цветом с белоснежной больничной койкой.

На самом деле, я уже глубоко сомневался, что он причастен к данному инциденту, слишком неожиданной и ошеломительной оказалась для него информация. А еще, судя по желанию оправдаться, работой Борисов дорожил. Еще бы, условия отличные, зарплата достойная, все по-белому прозрачно. В их хоть и довольно крупном городе подобных мест раз-два и обчелся, а если в досье на программиста будет фигурировать хотя бы намек на разглашение коммерческой тайны, даже пусть и не доказанное официально, работать он сможет разве что консультантом в магазине бытовой техники, и то не факт.