Тебя обнимет ветер: истории старухи Ойнур. Для тех, кто ищет тепло и надежду

– Солнце уже манит, да и небо спускается, но земля тоже должна проснуться. Ежели некому принимать тепло и отдавать его на новые всходы, ничего не родится. Они сами уладят, природа и в нас так живет, во всем мужском и во всем женском. Просто наблюдай, а еще лучше – чувствуй. И услышишь, когда время праздновать. Есть вещи, какими заведуют только земля и небо.

4. Про смех и живое

аз в несколько месяцев, обычно под конец сезона, когда основные работы уже сделаны и все готовится к обновлению, старшие женщины нашей деревни собирались у старухи Ойнур. Нас на такие встречи не пускали. Но в теплое время, бывало, они уходили в лес, и мы могли украдкой, пробираясь сквозь кусты, заглядывать в этот мир.

Нет, там не было никакой магии. Хотя…

То были встречи смеха. Не сдержанного хихиканья, а нутряного женского хохота. Женщины собирались и рассказывали разные истории. Курьезные и сальные, те, что не принято и не положено произносить вслух. Или, наоборот, трудные, тоскливые. Расскажешь такую, а другие вывернут ее наизнанку, да разом и весь мир с тем опрокинут. Так что невольно посмеешься над самой собой.

Иногда они гурьбой вываливались во двор и плясали кто во что горазд, распевая частушки. Дурачились, как малы дети. Со стороны походило на обряд из другого мира, который с каждым смешком проникал в деревню.

– Потому и собирались только бабами. Детский, девичий смех – он другой. Невинный, ему еще свою дорогу пройти. А это – смех старух, которые уже выплакали свое, перестали бороться, он внутри каждой есть. Иногда и в слезах можно до смеха дойти. И смехом до слез. Вот тогда-то и начинается настоящая волшба.

Смех – он лучший лекарь. Все залечить может. И если кто-то умеет смеяться до слез, будь уверена, он живой. Тогда-то жизнь и вылезает наружу. Ее уже ничем не убьешь. Она сама умрет, когда ей время будет. Потому и мужики не противятся, отпуская жен ко мне. Знают, что смеющаяся жена – живая, с ней потом все пережить можно.

5. Про семейные истории

от правду говорят – разбирая вещи, главное, не начать их рассматривать.

В то утро я пришла к старухе Ойнур за молоком, а попрощались мы только под вечер. И все потому, что я застала ее разбирающей старый чердак.

– Иди помоги мне, коль уж пришла. Молоко не убежит.

Перебирая пыльные коробки, я нашла большую книгу с фотографиями, нарисованными портретами и просто картинками о разном. Она была бережно завернута в уже выцветший платок.

Книгу трудно было назвать альбомом, таким, какими мы привыкли их видеть сейчас. Скорее, это была большая летопись семейных историй с подписями к фотографиям и рисунками.

– Ну знакомься, раз нашла.

– Что это?

– Это хранитель нашей семьи. Сейчас, небось, такие уже и не делают. Да я и сама мало что уже пишу. Сын какое-то время помогал, а дочери не до того. Раньше такие у каждого рода были. Объединяясь, семьи связывали разные истории в одну, продолжали нить, но и о первой петле помнили. Потому что важно, откуда ты. Зная это, человек сразу понимал то, что есть вокруг тебя и в тебе самом. Вот раньше как знакомились или здоровались, встречая кого на дороге? «Ты чей будешь?» А сейчас?

– Как тебя зовут.

– Видишь разницу?

– Мы помним тех, кто был до нас, и их истории. Это важно. Иначе ведь и нас бы не было. Но и живущих тоже чтим. Видишь, тут и про меня есть, и про сына. Про каждого, кто знает, чей он. Если я знаю, что во мне, уважаю это, могу дальше идти туда, куда мне хочется. Тогда все эти истории будут поддержкой и наукой.

Я долго сидела, молча разглядывая фотографии и рисунки. Там были и мужчины, и женщины, и дети. В разные годы и века. Казалось, я вижу целые жизни и тех, кто их жил. И в то же время все они были здесь, в самой Ойнур.

В тот день мы еще долго перебирали вещи, говорили о ее семье, вспоминали былое. Прерываясь на молочный чай и байки о старожилах. Старуха с улыбкой рассказывала обо всех, кого помнила… «Не знаю, правда то или нет, но если в книге есть и сердце помнит, значит, было».

Один рисунок никак не давал мне покоя, очень уж хотелось вглядываться в каждую его деталь, а то и внутри оказаться.

– А это, милая, про нас всех. Не только наша семейная история. Она и в тебе есть, потому и зовет с собой. Вот бабами к новому месяцу соберемся, расскажу. Да и каждой там будет чем поделиться.

6. Про истории женщин

– риходи сегодня к вечеру, да платок с собой захвати, что на плечи накидываешь, – обронила старуха Ойнур на ходу, встретив меня на улице.

– Зачем?

– Через ночь луна новая будет, и тебе уже есть что поведать. Остальное, захочешь, у матери спросишь.

У матери спрашивать ничего не стала, но видно было, что и она собралась вечером в дом старухи. К восьми часам там было уже немало женщин из нашей и соседней деревни.

– Хотела ж знать, о чем тот рисунок в альбоме был?

Я вспомнила, как недавно разглядывала книгу рода Ойнур и глаз не могла оторвать от одного из рисунков между фотографиями женщин разных лет и народностей.

– У каждой из нас есть своя семья и свой род. Но все мы все еще одного рода – женского.