Течение Алкиона. Антология британской фантастики

— Вам не кажется, что эта шутка не совсем удачна? — сказал я. — Я не стал бы работать на «Карадок» после всего этого.

Он пожал плечами, как бы прося прощения.

— Это черт знает что — работать на человека, который только что нанес тебе удар в спину. Но для вас это единственный способ избавиться от долга. Я всего-навсего пытаюсь вам помочь.

— Все пытаются мне помочь, — сказал я, — Спасибо всем вам. Но мне, наверное, пришлось бы посоветоваться с врачом по поводу моей головы, если бы я позволил «Карадок» обделать это дельце. Рабский труд не хорош. Мое призвание в жизни заключается не в том, чтобы толкать рэмроды через грязь, которая накапливается в Течении Алкиона. Или вы собираетесь использовать меня в очередном публичном трюке? Типа кругосветного путешествия по Вселенной или недолгой посадки на Мега-Пб? А может быть, завоевание Земли?

Он понял намек, осушил свой стакан и встал, чтобы уйти.

— Если вы передумаете, — сказал он, — «Тахини» вернется на Землю через неделю, он совершает обычный челночный полет.

В его голосе не чувствовалось враждебности или уязвленного самолюбия. Он действительно считал, что ко мне плохо отнеслись. И он действительно считал, что единственный выход — кормить собаку, которая меня укусила.

— Спасибо, — сказал я ему, когда он уходил. Несмотря на все благодарности, которые я расточал в последнее время, я, казалось, проявлял крайне мало подлинной признательности.

6

Через три дня у двери Джонни остановился дель Арко. Это был крупный мужчина — думаю, что не менее шести футов ростом, — и крепко сбитый. Ходил он медленно и плавно. Я даже не могу себе представить, чтобы кто-то согласился с ним драться. В волосах поблескивала седина, но он был моложе меня. Он жил на Земле — поэтому состарился быстрее.

— Джонни нет, — сказал я ему. — Пришел корабль.

— Я — Ник дель Арко. Грейнджер, и пришел к вам.

— Я вас не знаю, — сказал я.

— Конечно, — согласился он.

— Вас прислала Ив Лэпторн?

— Она объяснила, как вас найти. Но послала меня не она. Мои хозяева просили разыскать вас.

Мы все еще стояли в дверях.

Легким кивком он показал, что хочет войти, и я отошел, пропуская его. Мы поднялись в верхние комнаты. Он удобно расположился на стуле, которым я неизменно пользовался, когда смотрел видеофон.

Видеофон был включен, но он не обратил на это внимания. Я даже не потрудился его выключить — просто сел на другой стул и стал ждать, когда он повернется ко мне.

— Вы, кажется, враждебно настроены, Грейнджер, — заметил он. — Что же я такое сделал?

— Ничего.

— Вы хоть сколько-нибудь заинтересованы в том, что я намерен сказать?

— Не знаю, пока не услышу. Может быть. Он пристально посмотрел мне в глаза.

— Конечно, вам не за что благодарить меня, — сказал он. — Я не помочь вам пытаюсь. Просто мне нужен пилот. А вы свободны, и у вас прекрасная репутация.

— Это что касается Венца, — заметил я. — А здесь я не летал.

— Вы когда-то работали на Новую Александрию. Они о вас высокого мнения.

«Очень мило с их стороны», — подумал я. А вслух сказал:

— Я слушаю.

— Я построил корабль, и мне поручили организовать его первый рейс. Я хочу, чтобы вы стали его первым пилотом. Это довольно своеобразный корабль. Он летал в атмосфере, но это ерунда. С ним нужно очень умело обращаться, чтобы лететь туда, куда нам надо. Нам нужен пилот получше тех, которые летают в Кольце.

— Что же такого особенного в этом корабле? — спросил я.

— Синтез. Новая Александрия несколько лет работала над синтезом технологии и теории человеческой и хормонской. У них уже есть подрядчики, которые работают над выявлением разнообразных технологических возможностей этого синтеза. Этот корабль — продукт такой технологии, Новоалександрийцы надеются, что этим совершат революцию в науке и дела у них опять пойдут по восходящей. Потому что со времен повального нашествия на звездные миры в делах застой. Даже до переселения наука не могла сдвинуться с мертвой точки. Новые формы и новые масштабы, но не новые принципы. А мы думали, что у нас есть все. Но хормонский синтез позволил взглянуть на все это по-новому.

Мы построили корабль, который действительно умеет летать, Грейнджер. Не как пуля, а подобно птице. У него есть суставы и мускулы. У него самая совершенная и самая чувствительная нервная система, которая когда-либо была у механического устройства. Он быстро реагирует и способен поглощать энергию собственной реакции. Эта птичка умеет маневрировать на скорости более двадцати тысяч.

— Это невозможно, — сказал я. — Даже мельчайшую частичку вещества, обладай она такой скоростью, как эта машина, ничто не в состоянии заставить повернуть. Любой корабль разорвется на две части под таким напряжением, с суставами он или без. Какие бы хитрые штучки вы ни использовали, чтобы преодолеть барьер Эйнштейна, — тахионный перенос, вероятностное перемещение, пространственный скачок — все это равносильно одному: если что-то встанет на вашем пути, вы должны будете пройти через это. А повернуть вы не сможете. Во всяком случае, не на двадцати тысячах.

— Это сейчас, — спокойно сказал дель Арко.