Течение времени

– На конгрессе мы попали под наркотическое влияние очаровательной мадам Элен, представившей аудитории увлекательные даже для неспециалистов доклад и киносюжеты. И если у меня возникнет необходимость, не дай боже, я буду стремиться попасть под скальпель только мадам Элен, после чего буду разбираться в исследованиях мадам Натали. Мы видим, как две сестры работают на благо франко-советского сближения – одна в области литературы, другая в области медицины, одна во Франции, другая – в Советском Союзе. Пусть дружба между Францией и СССР будет столь же верной, как дружба двух сестер, несмотря на разъединяющие их государственные границы.

Затем говорили о совместных проектах издания медицинской литературы, профессор Сорбонны прочитал стихи Пастернака в собственном переводе, а Леночка – в русском оригинале, Наташа под собственный аккомпанемент исполнила песенки Беранже. Алеша, молчавший весь вечер, спел под гитару дуэтом с Жаном два романса… Потом кто танцевал, кто беседовал. Прием прошел великолепно и закончился далеко за полночь.

Пора было собираться в обратный путь.

– Алеша, мой мальчик, я к тебе за эти дни очень привыкла и представить себе не могу, что через день мы с тобой расстанемся. Мама будет добиваться разрешения на твое, возможно, продолжительное пребывание на лечении в Москве. Мы будем тебя лечить по другой методике, которая эффективна только при твоем активном содействии врачам. От тебя потребуются воля, терпение и мужество.

– Я, стиснув зубы, буду выполнять указания врачей, главное для меня – встать на ноги и пойти.

– Дорогой мой, тебе понадобится, по-видимому, перенести несколько операций, затем массаж и интенсивные физические упражнения, ежедневно, по много часов. Будь готов к этому.

– Всегда готов! Тетя Леночка, я вспомнил ответ пионеров на призыв «Будь готов!».

– Ты и это знаешь?

– И не только это. Знаю, что такое тоталитарное государство и что разница между коммунизмом и фашизмом лишь в демагогии. А еще знаю, что Генрих Белль написал: «Коммунизм – это фашизм бедных».

Поздно вечером, накануне отлета, Наташа, обняв Леночку, увлекла ее за собой на диван.

– Подходит к концу наша встреча, и я невольно обращаюсь к своему прошлому в России. Леночка, милая, я вижу, что мой мальчуган стал близок тебе, что ты видишь в нем родственника, не так ли?

– Не только родственника – я полюбила его. Теперь ревности к прошлому у меня нет. Сначала мне было очень тяжело, в первые дни, когда я узнала, что произошло между вами в райцентре. Но я видела, как мучается Алеша, и поняла, что ваша связь – мимолетная, что Алеша меня любит, что ничто не может нас разъединить. Я успокоилась. Алешин сын будет и моим сыном, Наташенька.

– Спасибо, – она обняла Леночку и заплакала, продолжая говорить сквозь слезы. – Сейчас, по прошествии стольких лет, я снова возвращаюсь к покаянию, как в первый день твоего прилета. Алеша был моей первой и последней любовью, первой и последней, мучительной и счастливой. Здесь, в Париже, у нас с Жаном спокойная любовь, начатая без страстей и продолжающаяся долгие годы. Я уважаю и люблю его, а он меня. Я знаю, он меня очень любит, боится потерять и потому настаивает на официальном оформлении наших отношений. Я тебе об этом говорила. Уже много лет два дня, проведенные с Алешей, я воспринимаю как историю из другой жизни, в древнейшие, поросшие мхом времена. Только мой мальчуган, мой дружочек, являет собой доказательство, что был Алеша, была Россия, что все, что произошло, – не сон.

Она замолчала, и Леночка поняла, что Наташа ушла в воспоминания, не закончив своего монолога-исповеди, когда один говорит, а другой слушает, приятно ему это слушать или нет. И Леночка замерла от страха, что сейчас, через минуту, узнает что-то новое о давно ушедшем прошлом, и это «старое новое» может снова превратить ее в комок нервов, как тогда. В те дни она не позволила Алеше каяться. Ей было бы невыносимо тяжело слушать, что между ними произошло. Она верила и без Алешиных объяснений, что история с Наташей была случайной, не так, как у нее с Алешей. Но почему-то учащенно забилось сердце, хотя только что она утверждала, что у нее нет ни капельки ревности к Наташе.