Течет река Эльба

Это есть наш последний
И решительный бой,
С Интернационалом
Воспрянет род людской!

Немцы ежегодно собираются на площади Нации в начале мая, чтобы возложить венки на могилы советских воинов. И сегодня могильные холмики, что находятся прямо на площади, были убраны живыми цветами — розами, астрами, гвоздикой, и эти холмики стали похожи на большой разноцветный ковер.

Прибыла группа советских военных, ее возглавлял подполковник Крапивин. Они возложили венок на братскую могилу и долго стояли возле нее. Крапивин несколько раз прочитал надписи на плите, вспомнил свою жизнь, может быть во многом похожую на жизнь тех, кто лежит в этой братской могиле.

Вот он, Ванька Крапивин, босоногий мальчишка, бегает по росистым лугам, холодным, обжигающим. Ременный кнут через плечо — подпасок он у доброго Кирея Воробьева. Много знал Воробьев, или, как его прозвали в селе за малый рост, Воробышек, забавных, смешных историй: и о том, как бедняк Киря целый год драгоценный клад искал в урочище, где жили разбойники и водились волки, но так и не нашел; и о том, как в самую полночь ведьма по чужим дворам шастала, доила коров, попивала парное молоко за здоровье крепко спавших хозяев, а когда однажды накрыли ведьму, то оказалось, что это вовсе не ведьма, а самая настоящая плутовка Дарья-шинкарка. Воробышек рассказал Ваньке и о прекрасной жар-птице, которая выше колокольни летает в самом что ни на есть голубом небе, хвостом за облака цепляется и ничего не боится, и что управляет этой птицей крепкий, могучего телосложения Иванушка-богатырь.

Много раз рассказывал дед Кирей Ваньке эту сказку о жар-птице, и тут как раз, будто в подтверждение Воробышкиной сказки, однажды из-за горки вылетела эта самая жар-птица и опустилась на луга, где Крапивин пас коров. Все село, помнится, собралось посмотреть на птицу. Дед Воробышек с Ванькой тоже прибежали. Воробышек стащил с головы опаленный солнцем картуз, поздоровался с человеком, вылезшим из птицы, спросил:

— Наш аль не наш аропланчик-то?

И когда парень в квадратных очках ответил: «Наш, дедушка, наш», хлопнул себя от радости по лбу.

Ваньке очень понравились эти очки летчика и сама жар-птица. Он лазил под аэропланом, разглядывал винт, пытался забраться на крыло, но летчик прикрикнул на него:

— Хлопец, не смей!

Летчик сам встал на крыло, вытащил пачку газет из кабины, передал Ваньке:

— Держи.

Ванька схватил пачку, прижал к груди — тяжелая.

— Вот оно что! — воскликнул дед Воробышек. — Пошту теперича возить нам станут на этой птице. Вот до чего дожили мы с тобой, Ванька!

И в самом деле, самолет стал прилетать в село три раза в неделю. Как только он появлялся на горизонте, Ванька умолял Воробышка:

— Разреши хоть глазом взглянуть, может, прокатит меня летчик.

Дед ласково трепал Ваньку за черные свалявшиеся волосы и говорил:

— Беги, пострел, да смотри не укати с этим самым аропланом-то.

Ванька бежал к самолету, летчик встречал его как старого знакомого, здоровался за руку:

— Ну как Ванька Крапивин живет-поживает?

— Живем помаленьку, — отвечал Ванька, а сам уже болты у самолета ощупывал, хлопал по крылу. — А я нынче тебя еще дальше увидал, вон там, над самым лесом, — говорил Ванька и смотрел в глаза летчику: похвалит он его или нет. — Гляжу, черненькая точка появилась. И сразу деду Воробышке — летит!

— Хороший у тебя дед, Ванька, — говорил летчик. — Не дед, а сказка!

— На сказки он мастак, целый короб у него сказок, — отвечал Ванька. — Он и о жар-птице этой рассказывал. — Ванька показал на самолет.

— О, твой Воробышек не только сказочник, но и профессор. Знаешь, ученых так называют, — сказал летчик.

— Куда там! — возразил Ванька. — Вот скот пасти он умеет. Ух, как умеет!

— Скот тоже надо знать, как пасти, это профессия, — ответил летчик и продолжал: — Вот что, Ванька, снеси газеты в село, на почту, а я пока машину осмотрю. Придешь, прокачу тебя, ей-ей, прокачу.

У Ваньки сердце заколотилось от радости, забилось часто-часто, того и гляди выскочит из груди.

— А не врешь? — выпалил он и покраснел.

— Летчики не врут. Им не положено врать, — нахмурился парень, пошел к винту, крутнул его несколько раз.

Ванька стремглав побежал в село. За спиной болталась пачка газет. Словно на крыльях, примчался назад.

— Ого, молодчина, — похвалил его летчик. — Как на самолете!

— Я бегать умею, — похвалился Ванька. — Когда бзык бывает, знаешь, как за телятами надо припускаться.

— Бзык, говоришь? — Летчик рассмеялся. — Это какой еще такой бзык?

— В жару бывает, — серьезно ответил Ванька, — слепень налетит на телят, начнет их чкалить, а они хвост трубой — и айда домой. Вот тут-то за ними и поспевай.

Летчик надел очки, взял Ваньку под мышки, посадил в кабину, где только что лежали газеты, привязал ремнями. Залез в самолет сам, пристегнул ремни, поправил очки, обернулся к Ваньке:

— Не боишься, «бзык»? — засмеялся он.

Ванька сглотнул слюну, покачал головой:

— Нет, не боюсь.

— Тогда поехали! — крикнул летчик и попросил рослого парня крутнуть винт.