Techne. Сборка сообщества

Если компромисс представляет собой диссенсус, то фиксация политического пата, которую он производит, удовлетворяет претензии участников, но не позволяет им изменить согласованную систему отношений изнутри. Более того, изменение внешних условий неизбежно превращает консенсус в диссенсус. Превращение согласия по целям в согласие по рискам указывает на начало расхождения участников в их целях, связях, практиках, институтах и последующих результатах. Сообщество консенсуса в состоянии управлять всем доступным разнообразием отношений, тогда как сообщество диссенсуса может управиться лишь с той институциональной структурой, которая гарантирует неизменность.

Комфортное существование в имеющихся объединениях подавляет желание изменить установленный порядок, и бывший гегемон или иной властитель незаметно для себя становится беспомощным, оставшись без поддержки как внутри, так и вовне сообщества. Участники, связанные только согласием в общих рисках, остаются разрозненны в видении целей и результатов, и статика системы диссенсуса меняется только при вмешательстве извне. Таким образом, консенсус способен привести к интеграции участников, а диссенсус – только сохранить их разрозненность. Следует особо оговорить, что именно выдается за различные виды компромисса. Речь идет не только о результатах конкретного диалога отдельных персон или организаций. Исторические события, в виде которых предстает компромисс, могут охватывать десятки и сотни лет. Консенсус и диссенсус – это структурные эффекты растянутых во времени и пространстве процессов и отношений. То есть форма компромисса обусловливается не только текущей политикой, но и множеством обратимых и необратимых условий разной степени общности, определяя, таким образом, предел достижимости целей участников.

Рост и трансформация обусловлены не наличием или отсутствием разумного понимания, солидарности и ответственности, а тем, в каких внешних и внутренних условиях политико-экономической коммуникации оказывается институциональная структура сообщества. С изменением этих условий рост активов и влияния сообщества приводит к трансформации социальной структуры. Если у сообщества нет возможностей сохранить внутреннее социальное равновесие, происходит негативная трансформация: распад государственных институций, обеднение населения, сепаратизм. Именно такая беда ждала обширные империи, которым было некуда расширяться. Сужение экономической коммуникации сообщества вследствие чрезмерной концентрации активов могло привести к эффекту институциональной раздробленности и подрубить его властные управляющие институты, которые с этого сообщества взимали ренту. Обстоятельства кризиса социальной структуры открывали региональным сообществам новые возможности и осложнения в общей картографии коммуникации.

Совсем другая ситуация наблюдается в том случае, если сообщество сохраняет внутреннее равновесие несмотря на усложнение социальной структуры. Достижение взаимоприемлемого равновесия в неравновесной среде порождает разные виды экспансии: успешного военного насилия и экономического роста. Бедные сообщества вставали преимущественно на тропу войны. Богатые урбанизированные сообщества, чья верхушка обладала большими активами и широкими контактами, направлялись на экспансию как военную, так и экономическую.

Экспансия военного насилия требует концентрации активов; и тогда сообщество бедных сограждан или соплеменников легко встает в строй. Включение «варваров» в рыночный обмен сначала порождало иерархию, которая концентрировала активы сообщества, а затем, стремясь сохранить внутренний status quo, направляла агрессию туда, где активов было больше. Неравномерность и низкая скорость исторического процесса лишь в конце XIX в. позволили включить последние сообщества кочевников и собирателей в оседлые институты государства. Современная история отношений показывает схожую картину: эскалация организованного насилия является инструментом поддержания политической и экономической власти сообществ, которым не хватает контролируемых активов. В связи с чрезмерной концентрацией последних поддержание контролируемого равновесия отношений нуждается в дополнительных источниках активов, и война есть самый простой, но не всегда эффективный способ решения этой задачи. Ввиду этой особенности логика истории XX—XXI вв., с ее разрушительными войнами и глобальным империализмом, получает дополнительные весьма любопытные штрихи.