Тегеран 1943. На конференции Большой тройки и в кулуарах

В те днигенеральный секретарь турецкого министерства иностранных дел Нумал Менеменджиоглу часто приходил к Виноградову «поиграть в шахматы». Неторопливо передвигая фигуры, Менеменджиоглу не упускал случая подчеркнуть решимость Турции соблюдать строжайший нейтралитет, а вслучае необходимости даже защищать егос оружием в руках. Но по море продвижения германских войск в глубь советской территории позиция Анкары сталаменяться.

Стало известно, что интернированные в Турции германские лётчики потихоньку возвращаются в рейх. Турецкая пресса все шире воспроизводила геббельсовскую пропаганду, отводила все больше места победным реляциям гитлеровского верховного командования. Кульминационным пунктом тенденции к заигрыванию с гитлеровским рейхом и было пресловутое «дело Павлова иКорнилова».

Всё началось с того, что 24 февраля 1942 года на бульваре Ататюрка в Анкаре, неподалёку от здания германского посольства, взорвалась бомба. Каждый, кто хоть немного знал повадки нацистов, без труда распознал в этом взрыве их грубую провокацию. Но турецкие власти тогда сделали вид, что не понимают этого. Более того, они подхватили сфабрикованную Берлином версию, согласно которой «красные агенты»будто бы пытались совершить покушение на германского посла в Турции фон Папена. В подтверждение геббельсовской версии турецкая полиция арестовала двух советских граждан — Павлова и Корнилова, предъявив им вздорное обвинение. Судебный процесс длился с 1 апреля по 17 июня 1942 года. Турецкая и гитлеровская пресса подняла вокруг него невероятную шумиху. Павлов и Корнилов блестяще и стойко защищали себя (для консультаций и организации их защиты в Анкару был послан советский следователь и криминалист Лев Шейнин). С первых же дней процесса стало ясно, что оба они абсолютно непричастны к взрыву на бульваре Ататюрка. Но турецкие власти осудили их на 20 лет тюрьмы каждого. При этом в Анкаре пеклись вовсе не о торжестве правосудия, а старались угодить гитлеровцам, имевшим в то время успехи на советско-германском фронте.

Когда германское продвижение в глубь Советского Союза застопорилось и советские войска стали гнать гитлеровцев на запад, а в особенности после разгрома армии фельдмаршала Паулюса под Сталинградом анкарские политики стали менять тон. Они давали понять, что дело Павлова и Корнилова может быть пересмотрено (8 августа 1944 года Павлов и Корнилов были освобождены из анкарской тюрьмы). Турецкое правительство заявляло, что хотело бы улучшить советско-турецкие отношения. К осени 1943 года, после летних поражений Германии и освобождения Киева, турки все более заигрывали и с нашими западнымисоюзниками, давая понять, что их симпатии на стороне антигитлеровской коалиции.

Казалось, существовала реальная возможностьвступления Турции в войну на стороне союзников. Но в действительности это произошлогораздо позже.

ПАССАЖИРЫ МЕЖДУНАРОДНОЙ АВИАЛИНИИ

На рассвете мы снова отправились через заросли нефтевышек на аэродром. День обещал быть хорошим. Безоблачное небо уже блестело на востоке яркими красками. У аэровокзала нас ждал самолёт, пожалуй, единственной в то время советской международной авиалинии Баку — Тегеран. Она обслуживалась двухмоторными самолётами, отлично оборудованными внутри. В звуконепроницаемом салоне стояли в два ряда мягкие удобные кресла с высокимиспинками, сверху затянутыми белоснежными чехлами. Команда состояла из военных лётчиков, облачённых в парадную офицерскую форму с блестящими золотыми погонами. Они казались особенно нарядными, так как в Москве командный состав носил полевые зелёные погоны с едва заметными знаками различия.

Изящная отделка самолёта, парадная форма экипажа, лучи солнца, мягко струившиеся сквозь иллюминаторы, — всё это создавало праздничное настроение. Вскоре после того как машина поднялась в воздух, к нам в салон (кроме нас с Миллером было ещё четверо военных) вошёл один из членов экипажа, который, выполняй роль стюардессы, рассказал, на какой высоте ис какой скоростью мы летим, какая за бортом температура, когда, прибудем в Тегеран. Немного позже он снова появился, неся поднос с шестью чашечками чёрного кофе. Послевчерашнего дня в обледенелом, холодном самолёте всё это казалось сказкой.