Тегеран-43. Безоговорочная капитуляция

Чем был акт восстания с точки зрения философского осмысления хода истории? Солидарным решением словацкого народа стать НАЦИЕЙ! Словаки, как народ, известны (по многочисленным письменным источникам, прежде всего немецким) с середины VI века — но НАЦИЕЙ они стали 29 августа 1944 года, когда всем народом отринули холуйский режим Тисо, и с оружием в руках встали в один строй со своими русскими братьями, самоопределившись, как часть СЛАВЯНСТВА, более того, как союзная Русскому Мiру этническая общность. НЕ С ГЕРМАНИЕЙ, НЕ С НОВОЙ ЕВРОПОЙ — А С РОССИЕЙ И РУССКIМ МIРОМ!

Восстал тишайший, миролюбивейший, спокойнейший народ в Европе! Взяли в руки оружие люди, испокон веку привыкшие лишь подчинятся — немецкому барону, венгерскому помещику, австрийскому государству, в конце концов, Пражскому Граду. Поднялись на битву с германской угрозой всему славянству люди, доселе весьма смутно разбиравшиеся в геополитических реалиях своего времени. Но понявшие одно — пришло время взять в руки оружие, чтобы доказать всему миру и прежде всего себе — они не бессловесное податное население, исправно снабжающее "Новую Европу" салом, патронами и сапогами. Они — НАЦИЯ, они — СЛАВЯНЕ, и их место — рядом с русскими!

И именно поэтому главные площади словацких городков носят имя Словацкого национального восстания…

Как ты полагаешь, мой дорогой читатель, в той обстановке, что сложилась в Словакии к 1945 году — был ли у англосаксов хоть один шанс на «перехват инициативы» в этой стране у Сталина — которого полагали если не Богом, то уж во всяком случае — Великим Вождем — девять словаков из десяти? Вот и я думаю, что никакого…. Полагаю, что так же думал и Рузвельт.

И поэтому Восточная Европа была отдана Советскому Союзу — всё равно по факту это была ЕГО территория!

Эпилог

«Есть две истории — история победителей и история побеждённых»

Наум Хомский

Итак, мой дорогой читатель, ты завершил чтение этой небольшой книги — и у тебя, я надеюсь, появилось немало вопросов к «официальным» историкам; но не спеши им их задавать. Потому что ответов на них — НЕ БУДЕТ НИКОГДА. В лучшем случае тебе соврут, в худшем — обвинят в клевете на павших героев, в нигилизме и вообще в «отрицании холокоста», что во многих европейских государствах уже есть уголовное преступление. Поверь, я знаю, о чём говорю…

О конференции глав государств антигитлеровской коалиции в Тегеране написано за последние шестьдесят лет изрядно — но смею утверждать, что никто и никогда не писал об этом событии так, как написано в этой книге, честно и открыто, постаравшись расставить все точки над i. При этом я не хочу сказать, что являюсь великим гением всех времен и народов, и что эта моя работа — квинтэссенция человеческой мудрости, что я раскрыл некие ужасные тайны, доселе лежавшие под спудом, сорвал покровы и разоблачил лжецов, нагло и беззастенчиво скрывавших от нас правду. Нет. Кого-то разоблачать и что-то обнажать — отнюдь не было целью написания этой книги. Просто я решил посмотреть на события тех лет с иной, доселе не используемой, точки зрения. Надеюсь, получилось не слишком плохо…. Во всяком случае, мне не стыдно за написанное — за каждое слово, за каждое предложение, за каждый абзац. За всю эту книгу целиком.

Очень может быть, что ты спросишь меня, мой дорогой читатель — что стало причиной написания этой книги, почему я решил взяться за работу над ней? Ведь эта тема была, казалось, заезжена донельзя, и ничего нового по ней сказать было попросту невозможно? Охотно отвечу.

Лет пять назад, работая над очерком по истории так называемой «Волынской резни» (это — одна из самых горьких и невыносимо тяжких страниц украинско-польских отношений, обильно политая кровью простых людей, не имеющих никакого отношения к большой политике, и, тем не менее, ставших её жертвами) я случайно наткнулся на дневники Александра Довженко — достаточно известного в советское время кинематографиста; его именем в свое время была названа киностудия в Киеве, правда, Бог весть, как она называется ныне….. Не важно. Важно, что это был поистине гениальный художник, чуявший неправду и зло своей душой — поэтому и проживший всего шестьдесят два года.

Так вот, читая эти дневники, я наткнулся на эпизод, который тогда меня неприятно удивил — было в нем что-то неправильное, с моей тогдашней точки зрения, что-то такое, что кольнуло в сердце, пробежало холодком по спине и прошлось по коже морозным порывом ветра. Но именно это неправильное и заставило меня тогда впервые задуматься над смыслом Тегеранской конференции — став отправной точкой для написания этой книги. Вот этот отрывок:

«Передо мной фотографии из газет — конференция трех союзных держав в Тегеране. Сталин — Рузвельт — Черчилль. На другой фотографии — они же на фоне Ворошилова, Брука, Кенингхема и адмирала Леги.