Тейа

После праздника, после того сумасшествия, которое творилось здесь всего две недели назад, остров опустел. Все кинулись туда, “наверх”, в свои дома и жизни, чтобы начинать все заново или продолжать такую невероятную, длинную жизнь. Остров стал милым курортом, куда можно было заплыть при случае и провести уикенд. А сейчас Генри снова стоял на берегу и смотрел на вереницу кораблей и яхт, которые возникали из воронки времени и гигантской эскадрой подплывали к пирсу. Это был исход. Они шли не на праздник или встречу, а плыли сюда навсегда в их новую жизнь, во время, где еще не родилась цивилизация, погубившая себя. Они увозили все, что могли забрать из своих прежних жизней, и поэтому страшно было смотреть на шествие красивых кораблей и яхт, отливающих спокойным вечерним блеском солнечных лучей в океане прошлого...

Тысячи людей сходили на берег, заполняя пространство спасительного островка. Тысячи доверяли свои жизни этому далекому прошлому, потому что настоящего у них уже не было. Это были лучшие из лучших - небольшая часть населения целой планеты, которая их изгнала. И все их таланты и достоинства не смогли предотвратить того, что уничтожило их жизни. И жизни тех, которым уже помочь было невозможно ничем. Это был исход…

- 51 -

Снова в амфитеатре летнего театра собирались люди. Теперь повод был совсем не радостным, и все настороженно молчали, глядя друг на друга. Генри начал эту встречу с рассказа о том, как они несколько лет пытались предотвратить катастрофу. Он говорил обо всех событиях и фактах, не скрывая ничего. Здесь, на острове, не было секретов от его граждан и гостей. И если человек попадал сюда, он становился частью большого сообщества, где имел право на все - на свое слово и мнение, на жизнь, на работу и отдых, праздники и безделье… На любовь... Его идеи выслушивали, и если большинство соглашалось, значит, такое решение принималось. И только одно мешало этим людям здесь, на этой свободной земле – многие, по инерции, принесли из той прошлой жизни только свое молчание. А сейчас, как никогда, нужно было слово каждого из этих достойных людей. Но после рассказа Генри добавить было нечего, все молчали, и это пугало... Действительно, добавить было нечего...

Наконец слово взял старый Ричард:

- В жизни каждого человека есть такое понятие, как будущее, и если его лишают этого, все равно он должен жить. Теперь, когда все опробовано и выхода нет, я хочу говорить об этой жизни на этой земле и в этом времени...

Этот великий человек, этот справедливый и высокий разум, которому при жизни был поставлен памятник, сейчас мог говорить только о будущем, хотя немного времени еще оставалось. Но он тоже не находил иного выхода, выход для него теперь был только здесь, вдалеке от той жизни и их времени.

- Нас много, - продолжал он свою длинную речь, - и люди, которые здесь собрались, способны на многое. Мы будем осваивать новые земли, у нас в руках наследие науки и культуры, мы имеем все то, что люди за миллионы лет создали и оставили нам. Скоро их не будет, но останемся мы, и теперь у нас будет много работы. Не правда ли?...

- Они еще есть! - не выдержал Леонид. - И мы должны думать о том, как помочь им, у нас еще осталось две недели! А то, что сейчас происходит здесь, называется предательством!

Он смотрел зло на этих безмолвных людей и готов был бороться до последнего за свою Валери, только пока не знал, как. Писатель сидел рядом. Он слушал своего друга и молчал, а в глазах его зрела какая-то решимость, которую он пока не подтвердил ни жестом, ни словом. Только молчал и мучительно думал.

- Леонид, - сказал Генри. - Мы понимаем, что у тебя большая беда, и у всех нас тоже. После того, что сделала Валери, нет ни одного человека, который был бы равнодушен к ее судьбе... Но, нужно смотреть правде в глаза. Я сожалею, но мы бессильны. У нас просто не остается времени ей помочь. Время уходит. К сожалению, мы на войне, и здесь без потерь не бывает.

- Мы не на войне, а в далеком тылу, где только динозавры грозят вам своими зубами, а война там, откуда все трусливо сбежали.

- Что ты предлагаешь? - снова мягко спросил его Генри. - Подняться “наверх” и погибнуть? Всем вместе! Через две недели все это закончить? Быть солидарными с остальными? Ты знаешь, что мы сделали все, что могли. И даже сейчас Вудли находится там, наверху, и пытается разыскать ее.

- Что я могу сделать? - переспросил Леонид. - Вернуться и искать ее, и не отсиживаться здесь, господа. Слово “господа” он сказал с каким-то презрением, встал со своего места и направился к выходу, но знакомый голос остановил его:

- Повремени, Громов... Ты еще можешь пригодиться здесь... Не торопись, успеется...

Писатель стоял и смотрел на него. И все обратили внимание на этого человека, который пока на острове ничем не выделялся и был незаметен...

- Вы хотите что-то сказать, мистер Нестеров? - спросил Генри.

- Да... Я хочу... Пожалуй, я хочу кое-что сказать вам всем…