Тейа

Она продолжала молчать, с мучительным интересом разглядывая этого человека, и думать: Он врач, но какая ужасная у него работа. Одни придумывают лекарства для жизни, другие создают болезни и смерть. И те, и другие учились когда-то в одних колледжах, вместе сидели на лекциях, и даже сейчас они одеты были одинаково – все те же белые халаты и шапочки, только программа у этих других немного сбилась. Ей даже стало жалко этого человека. Вдруг она произнесла:

– У меня есть один вопрос!

– Я слушаю очень внимательно, – с участием произнес "доктор". Она улыбнулась, вернее, попыталась это сделать, и спросила:

– Сегодня вечером, когда вы вернется домой к своей семье, обнимете жену и сына…, или кто там у вас? Сын, дочь?… Они спросят о ваших делах, о работе. Интересно, что вы им расскажете?…

Доктор, не ожидая такой наглости, выпучил глаза, а она продолжала:

– А потом, когда ваш малыш вырастет, вы наверняка захотите, чтобы он продолжил ваше дело, так сказать, пошел по вашим стопам?… Династия убийц! Потрясающе!

И она громко засмеялась,… потом закашлялась…

– У меня нет детей, – грустно произнес он, – и жены нет, – потом посмотрел на нее, заметив, что она начинает бредить, и, поправив на себе белоснежный халат, удалился, оставив ее в этом аквариуме до следующей их встречи.

Доктор Вудли сидел и размышлял. Последнее слово было за ним, и решить эту проблему мог только он и его люди. Казалось бы – все просто. Забрать ее оттуда на один шаг раньше, а еще лучше, забрать всех скопом в момент захвата и быстро развязать языки. Но не все было так просто, поэтому он сидел и думал, и рассуждал. И вообще, в последнее время он себя не узнавал. Сейчас зачем-то вспоминал глаза Леонида, который просил не оставлять ее в том будущем, вспоминал сложные умозаключения Генри о времени. Словно, видел блеск зеленых глаз этой девчонки, и что-то не давало ему покоя. Он перестал понимать себя, и дело даже не в возрасте. Теперь он, наверное, впервые за свою долгую карьеру, позволил себе думать об этих людях не как об объекте, но видел в них просто людей, как в своем далеком детстве. И теперь он, скорее, понимал Леонида, а не самого себя. А как можно еще относиться к ним, когда они, словно дети, без одежды, без задних мыслей, без злого умысла идут себе по пляжу, плещутся босыми ногами в теплой воде и не боятся ничего, и не думают ни о чем. Они какие-то беззащитные, и относиться к ним по-другому он уже не мог и не хотел.

– Дьявол! Как было бы просто выдернуть ее с любого места – сейчас она была бы уже здесь! И не думать ни о чем, не усложнять.

Но снова и снова перед ним стояли зеленые глаза этой молоденькой девочки. И он в ужасе поймал себя на мысли, что если так пойдет дальше – он станет профессионально непригодным. Будет, как в молодости, моргать перед выстрелом и нервно дышать, однажды промахнется, и это станет концом. Концом карьеры, концом его жизни и концом для Вудли…

– Да и черт с ним! – внезапно подумал он.

– Стив, – неожиданно пробормотал он про себя это имя. Имя, которое давно не вспоминал. Стив из далекого, теплого, южного штата. Так звали его в детстве, потом в юности, и так было до тех пор, пока не появился Вудли. Тот вложил ему в руку револьвер, научил стрелять и приказал позабыть Стива. Позабыть навсегда! Как давно это было, и он честно забыл о нем, но сейчас почему-то вспомнил. И теперь сидел и думал, принимая это непростое решение…

Пожалуй, он не оставит на растерзание Валери этим подонкам там, в будущем. Он сделает все сегодня и прямо сейчас. Он возьмет отпуск и отправится туда "наверх", – подумал он, – все равно здесь уже никому не нужен.

Просто, ему ввели вакцину Валери (он сам попросил их об этом), и теперь его тело молодело на глазах, и душа молодела тоже…

– Валери, как это понимать? – "Доктор" снова сидел, вернее, стоял перед ней, в возбуждении потирая руки.

– Все-таки вы создали большое чудо! – восклицал он, глядя на температурный лист и на результаты анализов. Сейчас она была его подопытной мышкой, и он разговаривал, скорее, с самим собой, чем с ней. И действительно, прошло еще три дня, но ей стало немного лучше. Болезнь замерла, затаилась, а пациентка пока была жива! Даже все видела и понимала, и пыталась рассуждать про себя. А он это делал вслух:

– Нет, госпожа Валери, – продолжал он, – это всего лишь отсрочка. Вы врач и все понимаете сами. Но каков иммунитет, какова сила этого средства! Так не пора ли вернуться к нашему вопросу? – спросил он, обратив на нее внимание. – Осталось немного. День или два, неделя – и все будет кончено. Напишите мне вашу формулу, и я отправлю вас домой. Я клянусь вам!

Он был врачом, и сейчас восхищался ее вакциной. В эту минуту он стоял на пороге, так близко, совсем рядом с одним из величайших изобретений человечества и не мог не восхищаться им! И ею тоже! Она была для него словно икона, и он ее боготворил. Он был замечательным врачом, и, если бы не такая работа, хорошо бы лечил людей, принося им пользу. Но, увы…