Тейнквил (ЛП)

— Нет, Пен, — вдруг прошептала Синнаминсон, взяв его руку и подняв ее. — Это же духи воздуха. Дотянись до них.

Он сделал так, как она сказала, вытянув свои руки с растопыренными пальцами, как будто ловил дуновение ветра. Он держал их неподвижно, потом начал медленно передвигать их, стараясь ощутить контакт.

Спустя мгновение, он ощутил его. Что–то коснулось его пальцев очень нежно, всего на миг, а потом исчезло. Потом еще что–то задело его руку. Он понял цель этих прикосновений — он обнаружил жизнь. Они были такими тонкими, как нить паутины, такими эфемерными, как птичье пение, но они были древними и поэтому сильными. Они жили очень долго и много чего повидали. Он смог понять это из единственного прикосновения и это его поразило.

Однако они ушли так же быстро, как и появились, и больше не возвращались. После того, как он рассказал Синнаминсон о том, что он ощутил, он попытался дотянуться до них еще несколько раз, но не смог их найти.

— Они еще не готовы к тому, чтобы мы их узнали, — сказала скиталица. — Нам нужно набраться терпения. Они откроют себя, когда будут к этому готовы.

Позднее, завернувшись в свое одеяло, Пен долго думал, прежде чем заснуть, о том, какую форму может принять это откровение.

На рассвете они тронулись в путь по густому лесу, пока темными пятнами все еще таились тени среди деревьев, а солнечный свет через их кроны пробивался лишь тусклым заревом. Воздух был прохладным и наполнен запахами богатой и плодородной земли. Ночные звуки исчезли, вместо них раздавалось утреннее пение птиц и тихий шелест ветра в листве. Лес оставался темным и непроницаемым, как какой–нибудь пруд в полночь, выглядевший одинаковым во всех направлениях, отгородившись от остального мира стеной деревьев и трав.

Они двигались шеренгой, Кермадек шел впереди, Аталан прикрывал их сзади, а Пен и его спутники шествовали точно в середине. Мальчик шел рядом с Синнаминсон, глазами обшаривая лес, его органы чувств были напряжены. Он всматривался в тенистые места и на верхушки деревьев, выискивая признаки жизни, и очень часто находил их. Инкрим гудел деятельностью живых созданий, которые на каждом шагу вызывали удивление. Птицы часто имели совершенно незнакомую окраску и оперение. По земле сновали небольшие животные, напоминавшие ему белок и бурундуков, но были явно кем–то еще. Эта долина и жившие в ней существа были древними, как сказал Кермадек, а из этого следовало, что их предков можно было бы отыскать в мире, который существовал до Великих Войн. Естественно, что здесь не было ничего, что было известно Пену в его собственном мире.

Солнце поднялось в небе над горами, но вниз через листву его света проникало очень мало. Ночные тени оставались плотными и нетронутыми, а воздух свежим и прохладным. Казалось, что в этой долине постоянно сумерки из–за отсутствия дневного света и летнего тепла. Лес создавал свой собственный, весьма своеобразный климат.

Время от времени они пересекали какие–то тропки. Узкие и едва видимые, эти дорожки извивались и резко заканчивались, поэтому нельзя было понять с уверенностью, куда они могли привести. Кермадек следовал по ним, если это подходило их целям, но гораздо чаще вел их через просветы в лесу, которые предоставляли более легкий проход и возможность как следует рассмотреть то, что их окружало. Казалось, он не особо беспокоился о том, что могло скрываться от них, и не тратил времени на тщательный осмотр темных мест. Наверное, благодаря его тренировке и опыту он сразу же мог почувствовать лежащую перед ними опасность. А может, это было проявление признания им того факта, что в таком древнем и таинственном месте не так уж много можно было сделать, чтобы самим себя защитить.

Несмотря на весьма тщательные поиски при каждом повороте, Пен в этот день не заметил ничего угрожающего. Хотя временами лес и выглядел мрачным и зловещим, ничего опасного не случилось.

Во второй день все изменилось.

Накануне вечером, впервые за две недели, они насладились огнем и горячей пищей. Они выпили очень ароматного эля, который тролли несли в кожаных мехах, и безмятежно проспали всю ночь. Отдохнувшие и посвежевшие, на рассвете они снова тронулись в путь. Этот день был очень похож на первый — небо было более облачным, а свет более бледным, но леса Инкрима казались неизменными. Тем не менее, Пен почти сразу же почувствовал разницу, едва заметный нюанс, которому поначалу недоставало источника. После того, как они снова двинулись, он сознал, что лесные звуки стали тише, ветер слабее, а воздух теплее. Но даже это не казалось ему источником проблемы, его мучила ноющая уверенность, что он что–то упускает.

— Тебе не кажется, что что–то не так? — наконец спросил он Синнаминсон.

— Ты тоже их чувствуешь, да? — сразу же ответила она, прижимаясь поближе.

Он посмотрел на нее, затем огляделся, всматриваясь в лесной мрак, черно–зеленый от стволов и листвы.

— Там кто–то есть?

— На деревьях. Прячутся. Наблюдают. Их несколько.

Он медленно выдохнул:

— Я почувствовал их, но не знал, где они находятся. Давно они там?