Техану. Последняя книга Земноморья

Но песня утверждает, что среди людей встречаются также и те, кто знает, что их предки были драконами, а некоторые драконы сознают свое сродство с людьми. В песне говорится, что когда единый народ разделился на две расы, некоторые особи сохранили в себе черты как людей, так и драконов, не утратив при этом крылья. Они устремились не на восток, а на запад, в Открытое Море, и летели до тех пор, пока не достигли края света. Там они зажили в мире и согласии, огромные крылатые существа, с разумом человека и сердцем дракона. Поэтому старуха и пела:

«Далеко-далеко на Западе На самом краю света Мой народ танцует На ином ветру».

Вот какую историю поведала магу в своей песне Женщина из Кемая.

Тоща Огион сказал ей: «Когда я впервые взглянул на тебя, я увидел твой истинный облик. Та женщина, что сидит сейчас у очага — это всего лишь оболочка, подобная платью, которое она носит.»

Но старуха, смеясь, покачала головой и ничего не сказала, кроме как: «Если бы все было так просто!»

Вскоре Огион вернулся в Ре Альби. Поведав мне эту историю, он сказал: «С того самого дня я не перестаю думать о том, действительно ли кто-то — неважно, люди или драконы — живет много западнее самых западных островов, не перестаю размышлять над тем, кто мы такие, как нам обрести свою целостность…» Ты не проголодалась, Ферру? Вон, смотри, у поворота дороги отличное место для привала. Возможно, оттуда мы сможем увидеть Порт-Гонт, что лежит внизу, у подножия Горы. Это большой город, больше даже, чем Вальмут. Когда дойдем до поворота, давай присядем и отдохнем немного.

С высоты изгиба дороги они и впрямь увидали обширные леса и луга, уступами спускавшиеся к городу; величественные скалы, охранявшие вход в бухту; качавшиеся на темной глади моря лодки, похожие на горстку щепок или на жучков-водомерок. Далеко впереди над дорогой нависал огромный утес, на котором располагалась деревушка Ре Альби, Соколиное Гнездо.

Ферру ни разу не пожаловалась на усталость, но когда Гоха, наконец, сказала: «Что ж, пошли дальше?», девочка, сидевшая на пятачке между дорогой и бескрайней ширью неба и моря, отрицательно помотала головой. Солнце припекало вовсю, а они после завтрака на рассвете прошагали немало миль.

Гоха достала бутыль с водой, и они вновь попили. Затем женщина накормила девочку, достав из мешочка изюм и грецкие орехи.

— До цели нашего путешествия уже рукой подать, — сказала Гоха. — И я хочу, если удастся, прийти туда засветло. Я тороплюсь увидеть Огиона. Ты, конечно же, жутко устала, но мы пойдем потихоньку. Зато сегодня мы будем спать в тепле и безопасности. Бери мешочек, вешай его на пояс. Изюм вернул силу твоим ногам. Может, сделать тебе посох — как у волшебника — чтобы ты опиралась на него при ходьбе?

Ферру живо кивнула. Гоха достала нож и срезала для девочки толстый ореховый прут, а затем из ветки лежавшей на обочине дороги засохшей ольхи сделала и себе прочный, легкий посох.

Они вновь двинулись в путь. Подкрепившись изюмом, малышка шагала веселее. Чтобы подбодрить ее и себя, Гоха начала распевать любовные песенки, а также пастушьи частушки и баллады, которым она научилась в Срединной Долине. Внезапно она оборвала песню на полуслове и остановилась, сделав предостерегающий жест рукой.

Впереди, на дороге, стояли четверо мужчин и смотрели на нее. Прятаться в кустарнике и ждать, пока они пройдут мимо, было уже поздно.

— Путники, — шепнула Тенар девочке, и она зашагали дальше. Вдова судорожно сжимала свой ольховый посох.

Когда Ларк говорила о бандах и ворах, это не было обычными стенаниями человека в летах о старом добром времени и о том, что весь мир сейчас катится в тартарары. Последние несколько лет города и деревни Гонта не знали покоя. Повсеместно молодые люди вели себя так, словно были чужими среди собственного народа. Они злоупотребляли гостеприимством, воровали и торговали краденым. Редкие прежде нищие теперь попадались на каждом шагу, а отказ подать милостыню мог спровоцировать их на насилие. Женщины теперь опасались ходить в одиночку по улицам и дорогам и вообще старались без нужды не выходить из дома. Некоторые молоденькие девицы убегали от родителей и присоединялись к шайкам воров и грабителей. Чаще всего не проходило и года, как они возвращались домой, заплаканные, оборванные и беременные. И среди деревенских колдунов и ведьм тоже царило смятение: проверенные временем исцеляющие заклинания не лечили, приворотные зелья вызывали не любовное желание, а черную зависть и ревность. Но хуже всего, по их словам, было то, что люди, ничего не смыслящие в искусстве магии, не знавшие ее законов и не осознававшие опасности их нарушения, объявляли себя колдунами и магами, обещая своим последователям не только здоровье и богатство, но даже бессмертие.

Иви, знахарка из деревни близ Фермы-под-Дубами, с болью говорила о всеобщем упадке магического искусства. Того же мнения придерживался и Бич, волшебник из Вальмута, проницательный и скромный человек, который, как мог, помогал Иви в исцелении ужасных ожогов Ферру. Он как-то сказал Гохе: