Техасские ведьмы (ЛП)

- Да, да, – тем временем продолжала женщина. Я безмолвно молилась, чтобы она не оказалась узколобой суеверной деревенской бабой. – Суешь нос, куда не надо. Неудивительно, что Безумный Монах зашевелился. Ты, ведьма, выкопала его кости.

- Поверьте, – выдавила я. И, обрадовавшись тому, что вновь говорю, попыталась еще раз: – Я не…

Но язык снова онемел. Черт подери, да что со мной такое? Я же не ведьма. Так почему не могу сказать об этом вслух?

Может, из-за бумажки с заклинанием в кармане, а может, из-за призрака, наведавшегося ко мне домой. Но вовсе не игра нервов или угрызения совести меня остановили. Я физически не могла говорить. И это было странно.

- Ты ведьма, да. – Женщина выплевывала слова, точно кинжалы бросала. – Все вы, Гуднайты, маскируетесь под хиппи, последователей нью-эйдж, думаете, будто можете своими деньгами зачаровать весь город. Но то, что вы делаете, – ненормально. И ты сама тоже ненормальная.

Незнакомка выплескивала на меня свою желчь, надеясь, что я молодая и ничем не могу ей ответить. Ужасно, но она оказалась права. Я не могла ни возразить, ни уйти прочь. Стояла, парализованная, и главное – не хотела ей перечить.

Вряд ли женщина стала бы так на меня набрасываться без веской причины. Сосредоточившись на этой мысли, я попыталась хоть что-то сказать:

- Мне жаль, если вас это как-то задело.

- Тебе и должно быть жаль. – Она вроде как замялась, но ее гнев никуда не делся. – Из-за тебя мой муж сейчас лежит в больнице. Призрак ударил его по голове, потому что такие, как ты, не могут просто оставить все как есть.

- Мне очень жаль, – повторила я. И не стала объяснять, что сама всего пару дней назад услышала о призраке. Этим делу не поможешь.

- Скажи этим школярам оставить могилы в покое. А сама… – ее голос прервался. – Просто убирайся обратно к себе на ферму и сиди там, пока из-за тебя не пострадало еще больше хороших людей.

Закончив гневную тираду, женщина вышла. А я без сил опустилась у стойки. Глаза жгли слезы, которые я сдерживала на протяжении всей отповеди.

Руки так тряслись, что кран удалось открыть лишь с третьей попытки. Плеснув на лицо холодной водой, я попыталась привести мысли в порядок.

Почему я не смогла солгать?

Что со мной не так? Почему собственный голос меня не слушался?

Слова Фин эхом зазвучали в голове. «Влиять на свободу выбора – куда серьезнее».

Неужели моей связи с призраком оказалось для этого достаточно?

Я едва не задохнулась от подступившей паники. Может, соседство призрака еще не так страшно, но как обходиться без способности маскировать свою чокнутую двойную жизнь? Верткие отговорки, уловки, хитрости… я настолько к ним привыкла. И именно с их помощью поддерживала баланс между двумя мирами и защищала семью от скептически настроенных властей и суеверных фанатиков.

Даже если родные и без меня управятся, задействовав особый гуднайтовский шарм, то у меня и его не было. Смогу ли я жить в волшебном мире, не обладая ни магией, ни защитой, разруливая ситуацию как есть? Потому что иначе выход один: отречься от собственной семьи и стать совершенно другим человеком.

Меня разрывало от эмоций, но плакать в уборной не хотелось, да еще и напротив аппарата по продаже презервативов. Вылетев наружу, я ринулась по коридору – не тому, что вел в переполненный бар, а к служебному выходу, обозначенному тускло сиявшим знаком.

И выскочила в ночь – вернее, в облако дыма от марихуаны. А в центре него, на перевернутом молочном бидоне, в окружении двух дружков сидел Джо Келли.

Вот почему я не связываюсь с магией.

Глава 23

Мама всегда умудрялась позвонить вовремя, даже когда это оказывалось совсем некстати.

Как только я выбежала из бара, Джо Келли резко вскочил на ноги. Впечатляет, учитывая, что он курил травку. Келли пялился на меня, я смотрела на него, пока он наконец не сообразил, что косячок лучше спрятать, а не держать прямо перед собой.

Да плевать. Я свой лимит исчерпала и сейчас была не в состоянии сочинить что-то вразумительное. Какая ирония, ведь именно поиски Келли привели меня в такое состояние.

Я повернулась, побежала к припаркованной Стелле, заскочила в нее, закрылась и некоторое время просто сидела, впитывая в себя уютное тепло машины.

А немного успокоившись, поехала домой.

«Да пошел ты, Безумный Монах! У меня выходной».

Обычно мне нравилось водить машину – так я могла спокойно о чем-то подумать. Никаких учителей, шума телевизора, интернета. Но сегодня прелесть ситуации заключалась в том, что невозможно ехать по Хилл-Кантри и одновременно размышлять. Сумерки и извилистая дорога полностью захватили мое внимание, точно медитация. К тому времени, как на пассажирском сиденье ожил телефон, который я туда бросила, внешнее спокойствие я, пожалуй, обрести успела.

Но маму этим не проведешь.

- Милая, что с тобой?

Я не стала останавливаться у обочины, чтобы поговорить, а просто перевела сотовый на громкую связь.

- Мам, я в порядке.

- А по голосу не скажешь.