Технарь для Хозяйки медной горы

И я был с ним согласен, но самому себе этого не объяснишь или по крайней мере сразу не прислушаешься. Так что переболевал я долго, как отказ родителей, так и появления у Стёпки старого Ушастого запорожца. Шурик же наоборот был готов отдать мне свои сбережения, но взять, рука не поднималась. Своё, своё оно и есть. Наверное, слова Степана повлияли на меня сильнее чем думалось. Но я даже рад, что подобных вопросов не возникло позже. Так что оставалось подождать, а время, как говорят, лечит. И я старательно отрешился от засевшей идеи, аж до Нового года. На который к моему удивлению, надо мной сжалился не только отец, но и дядя Паша, оказавшийся в курсе всего происходящего. И даже более того, чем мне бы хотелось, если вспомнить с чего все началось. Но он не видом не делом не показал отцу, из-за кого или почему у меня появилась одержимость машинами. А просто помог другу приобрести её для крестника, о чем я не раз выслушал за новогодний вечер. Но несмотря на подарок, мучения мои не то – что не закончились, а только начались. Доставшаяся мне жигули требовала времени и заботы. И чем дальше в неё закапывался отец, тем больше требовалось понимания и от меня, что машина это не просто игрушка. И создана она не для единственного выезда из двора, грозившего окончится за околицей. Так что мне пришлось тысячу раз подумать, а надо ли оно? Но к началу очередного лета, во дворе у нас стояла не "Ведро", а исключительно Ласточка и за неё брала некая гордость. Но время беспощадно и несмотря на мои успехи, за тот год, что потребовался мне, многое изменилось. Светка уже не была той взбалмошной девчонкой. Или, наверное, не так. В характере- то у неё изменений не было, даже наоборот он укрепился. Но то, как она стала выглядеть за этот год и преподносить себя, изменилось кардинально. И самое главное, она знала, чего ждать и ожидать от уделявших ей внимания кавалеров. Иного, наверное, слова и не подберёшь, глядя на то, как за ней ухаживали. И я, со всеми своими нелепыми взглядами и устремлениями, не входил даже во второй десяток, о чем она мне прямо и сказала:

– Вань, ты так и не понял, что я имела в виду с машиной. А я тогда не могла сказать по-другому. Не в ней дело, а в тебе. Ты не горишь, не тянешься выше, и я это заметила давно, ещё с первых твоих взглядов. Тебе всегда нужна поддержка, да такая, чтобы тебя взметнуло на пьедестал. Друзья или мой отец, чтобы заговорить со мной, раньше. А теперь вот, машина. Только люди смотрят на людей. И быть может, я и притягиваю тебя к себе сейчас, и даже заставляю подняться. Но что будет, если я окунусь в твой омут? А машина, – улыбнулась она, – ну, по крайней мере, ты можешь довести меня до дома. И не надо будет звонить папе, чтобы он встречал меня и очередного непонравившегося тебе парня, и макал того в бочку…

Эти слова глубоко засели в моей голове. Странно, однако или вопреки, я даже понимал, о чем она говорила и больше не приставал к ней со своими чувствами. По крайней мере, пока я не найду сам себя. А это, как оказалось, не так уж и легко. Особенно в первые полгода. Но занятия нашлось и мне, так как отец терпеть мою хандру был не намерен:

– Ты так и будешь, в потолок смотреть, да головой о стену биться?

И не дождавшись ответа, отправил учится на права. По первой на легковые, а после и на грузовой транспорт. И если бы не мама, то, судя по всему, я добрался бы и до вертолета. Но этому я оказался очень рад, после. Ведь время странная штука, оно одно знает когда притормозить, а когда ускориться. И не успел я обернуться, как закончилась школа и за своё взялась армия. К моему счастью, водители были нужны и там, и более того разноплановые. Так что мне удалось заполнить некоторые прорехи в стремлении отца научить меня хоть чему-то, а там наступила и обычная жизнь. Жизнь, как и у большинства, без плана по покорению мира, и с точно такой же работой по перевозке или закупке продуктов на старой оптовке, для не менее почтенных в этом плане магазинчиков. В один из таких рейсов мне и вспомнился давний ученый или его изыскания. Ну, как вспомнились, влетели прямо в лобовое стекло у служебной газели, да так смачно, что оставили внушительный скол. В который, как и происшествие, я не мог поверить, а уж что скажу об этом и подавно. Хотя наметки были и высказал я их все жуку в лицо. Благо отыскать орясину в половину моего кулака было не сложно:

– Кто-то сегодня попал на лобовое стекло, а Петров? – передразнил я Николая Семёновича, поднимая жука. – Понимаю отвечать никому не хочется, но порой приходится брать ответственность в свои руки или лапы, раз уж природа ничем другим не наградила.