Техническое решение

— Да, висящий над составом боевой дрон — то, что надо, чтобы не привлекать к себе внимания, — ядовито отозвался я. Постоянное капанье на мозги раздражало, но и попросить заткнуться собеседницу я не мог: лучше уж так, чем действительно в тишине сидеть и тихо сходить с ума.

— Отлетела бы в сторону и повыше, — отмахнулась генеральская дочка, — заодно и посмотрела бы, есть за нами погоня или нет.

— Ещё лучше — засветить на радарах неопознанный летательный аппарат, особенно после того, как кто-то с воздуха разнёс вдребезги и пополам одну из самых крупных военных баз в Монголии! Всё равно что стрелку нарисовать «эй, мы тут!»

— Ты же бате втирал про невидимость для радаров, сама слышала!

— Не невидимость, а малозаметность, — педантично поправил я, — невидимость достигается комплексом мер, кроме специальной формы корпуса ещё и полётом на сверхнизких высотах, и комплексом радиоэлектронной борьбы. А ещё бесшумным режимом роторов, эффективным рассеиванием тепла двигательных систем и тем, что чёрную машину на фоне тёмного ночного неба нифига не видно, блин! И потом, выпусти мы машину в полёт, как бы назад сажали? На ходу? Так тут электрификация есть над основным ходом, если ты не заметила. А остановиться и простоять сколько нужно не выйдет — расписание…

— Да поняла я всё, не капай на мозги, а? И без того тошно, — дёрнула уголком губ Светка, в очередной раз аккуратно выглядывая наружу. — Кто-то идёт в нашу сторону от станции. Это… Соломин!

Через невыносимые пятнадцать минут наш поезд тронулся, и, набирая ход, вышел на линию в сторону восточной Сибири. Как и обещал посланник Лазурного дворца — с железнодорожниками общий язык ему удалось найти без проблем.

* * *

И опять: стук колёс, плавное покачивание вагона да долетающий шум дизелей тепловоза. Всего изменений — оставшаяся при мне Ирис и периодически ненадолго составлявший компанию кто-нибудь из взрослых. Мамедов, — большое ему спасибо! — сразу после той станции, где мы стояли, притащил коробку сухих армейских пайков, а Долгин в какой-то момент даже позволил себе прикорнуть в свободном кресле минут на сорок. Только Анна не появилась ни разу — сменить её было по-прежнему некому…

Но это что касается нашего ужавшегося до считанных квадратных метров микрокосма. А снаружи… Снаружи была Великая Империя, которую я, как сообразил только сейчас, раньше толком никогда и не видел. То есть видел — на фотографиях, в телепередачах и в видеороликах, доступных через Глобальную Сеть — но не лично. Вокруг расстилалась холмистая равнина, порой переходящая в нечто напоминающее низкие горы: трава, опять трава, изредка камень и ещё реже отдельные деревья и небольшие рощи. И попадающиеся тут и там следы присутствия человека. Не только железнодорожные столбы, светофоры, мосты и насыпи и прочие важные, но привычные инфраструктурные объекты главной логистической централи округа. Чем дальше на север забирался наш короткий состав, тем чаще попадались утопающие в зелени деревни и даже городки, а между ними то и дело мелькали поля в низинах — в какой-то момент обзаведшиеся тонкой, но густой каймой лесополос…

Наверное, нужно было использовать выпавшее свободное время как-то более продуктивно: заняться разбором изменений, накопившихся в когнитивных модулях обеих БИУС, следить за новостями через Сеть и попытаться самостоятельно разобраться, что же всё-таки происходит сейчас в стране, поспать, наконец… Но я сидел и смотрел в окно. Смотрел — и всё никак не мог насмотреться. Не могу сказать, что накатила какая-то прямо невероятная апатия, что руки опускались — нет, ничего такого. Просто… просто с каждым появившимся в поле зрения и исчезнувшим за хвостом состава приметным зданием, деревом или камнем, с каждым промелькнувшим навстречу поездом словно кто-то невидимый снимал с моей души очередной камень. Я и не заметил, как много их накопилось — этих шайтановых камней. События, что я пережил, не успев осмыслить — возвращались ко мне… и, покрываясь едва заметной патиной, превращались в воспоминания.

Вот Ирис исчезает — и появляется над двумя обезглавленными трупами с мечом в руках, вот я хватаю и тащу на руках потерявшую сознание Жаргал. Вот с рёвом турбин над самой головой проносится десантный Ми-8, оглушительно лупя вдоль улицы из штурмовых пилонных пушек. Вот я смотрю в лицо своей мёртвой учительницы истории, так до конца и не выпустившей из рук лук, а рядом со мной стоит настоящая, пусть и очень бледная и грязная, наследная имперская принцесса… Вспышка — событие, вспышка — на мгновение возвращаются все чувства и ощущения момента прошлого — и медленно гаснут, чтобы остаться со мной навсегда редкими ночными кошмарами и болезненным, но полезным опытом. Наверное, лучше бы мне в будущем постараться не ездить по этой дороге на поезде, а если выпадет — ни в коем случае не смотреть в окно. Совсем не те чувства, из-за которых хочется испытать дежавю.