Техническое решение

Спорить с тем, кто хочет, и, самое главное, может помочь? Глупо. Кроме того, возраст, знания, опыт и достижения сидящего напротив меня человека вполне располагали к нравоучениям, к которым определённо стоит прислушаться. Тем более, проф практически открытым текстом предложил своё покровительство — а такими предложениями не разбрасываются. Вот только…

— Но нужно сначала остановить начинающийся хаос, — я выдержал короткую паузу, и с нажимом добавил: — Нам остановить. Или на каких-либо планах можно будет ставить жирный крест. Вы и я знаем, лично видели, что бывает при распаде государства. Жертвы от недавнего обстрела даже не цветочками покажутся, а статистической погрешностью!

Вихро вздрогнул и дёрнулся. Закрыл глаза, потом открыл — и наткнулся на мой сосредоточенный взгляд.

— Видать, старею, — на мой недоверчивый хмык он устало, одними губами обозначил совсем не весёлую улыбку. — Не в плане биологического возраста. Попенял тебе на зашоренность, а сам ничуть не лучше. Да куда там — хуже, конечно… Ты действительно собираешься вот так взять и влезть в самое… в самую высокую политику? Ты ведь только телом подросток, ты знаешь, чем подобное грозит.

— Если не мы, то кто? — вопросом на вопрос ответил я. — Ровно двое суток назад один экспериментальный вертолёт без пилота сумел остановить стодвадцатитысячный отряд регулярной армии. Это был хороший урок.

— С одним крупнокалиберным пулемётом один человек смог бы остановить армию середины девятнадцатого века на марше, — внезапно для меня успокоился учёный, — технологический разрыв — страшная штука. Так что твоя аналогия некорректна.

— Между Агатой и техникой на Полигоне такого разрыва не было, — возразил я с лёгкой неуверенностью.

— Нет, был. Именно это я и пытаюсь до тебя донести. Между дульнозарядным капсульным ружьём и пулемётом разница тоже кажется незначительной — принцип-то один и тот же, да и многие части выглядят аналогично — спусковой крючок, например, или курок с бойком. А капсюли просто совместили с патроном. Всего-то нового — затвор, даже схема перезарядки отнюдь не выглядит ноу-хау. Но разница громадная. Она в металле — в разы более жаро- и износостойком, в потоковом производстве гильз, в совершенном бездымном порохе — во всём том, что по пулемёту просто так не видно. Понимаешь?

— Хотите сказать, что все материалы и технологии, которые используются в Ирис и Агате, не просто лабораторные экспериментальные, а уже делаются по отработанной научными центрами вассальных родов технологии?

— Верно. Верно, с одной поправкой: технологию отработала не Императорская Шестёрка.

— А кто тогда?

— Запад, — коротко ответил проф, — наши у них её то ли купили, то ли украли, скорее второе. В любом случае, сейчас мы выступили в роли догоняющих.

— «Её»? — только и смог переспросить я, отнюдь не фигурально придавленный новостью.

— Да. По сути, технология одна — что в производстве аллотропов углерода и других продвинутых соединений и веществ, что в сверхэффективных топливных ячейках. В первом случае идёт использование результатов, а во втором — собственно, процесс. Точнее, технологией это называть не совсем корректно, больше подходит слово «алхимия». Сам посуди: глупо жить в мире с работающей магией и никак это не использовать? Кто-нибудь обязательно должен был додуматься, как соединить возможности влиять на реальность силой мысли и инженерно-технический подход и получить техномагию.

Вдоволь налюбовавшись на мою вытянувшуюся рожу, Вихро решил меня добить:

— Алхимия — кстати, именно это название используется на Западе официально, — лишена основного недостатка магии классической: не загаживает местность вокруг места применения и не теряет стабильность действия со временем. Более того, ей не нужен человек-оператор, кроме как для запуска процесса. Правда, по сравнению с обычной магией, алхимия значительно ограничена. Но — синтез с техникой нивелирует этот недостаток. Так что — добро пожаловать в мир, где больше не нужны громоздкие гремящие двигатели внутреннего сгорания, мир умных полимеров, сверхбыстрых компьютеров и ракет на однокомпонентном топливе, надёжном и нетоксичном.

— Плазма! — осенило меня.

— Плазма, как оружие и плазма, как рабочее тело двигателя, — согласился Вихро. — Миосинтетика для «мускульных» приводов и материалы с запредельной температурной стойкостью для обшивки аэрокосмического самолета. Даже я не могу всего представить, но, да — это революция в прикладной науке.

— И сильно… — мне пришлось прочистить горло, прежде, чем договорить, — сильно мы отстаём?

— Первое алхимпроизводство в США открылось двадцать лет назад, в девяносто шестом году, — уведомил меня рассказчик. — Наверняка для оборонной промышленности Штатов что-то начали делать ещё раньше. Хотя бы тот же уран для боеголовок обогащать. Алхимия вообще хорошо подходит для работы с веществами — если не замахиваться на вмешательство в ядерные реакции.

— Как вообще так вышло? Ну, — я взмахнул рукой, пытаясь выразить весь шквал обуревающих меня эмоций. Матом выражаться перед земляком всё же не хотелось, а другие слова на язык не шли.