Техническое задание

Аэропорт горел. И хорошо так горел – над обоими подземными резервуарами для топлива поднимались в ночное небо многометровые языки пламени. Отдалённый гул я теперь отчётливо слышал даже отсюда. Стоя на грунте, человек с высоты своего роста способен увидеть что-то на расстоянии не более пяти тысяч метров – дальше кривизна поверхности Земли формирует горизонт. Я остановил катер за два километра от взлётной полосы – с учётом высоты СВП-транспорта этого было достаточно, чтобы Ирис попыталась рассмотреть хоть что-то определённое с крыши «автобуса». До оптической системы «фурии» «глазам» андроида далеко – но всё равно лучше, чем ничего. Лично я видел только пламя у горизонта, посмотрев на которое несколько секунд, переставал видеть даже звёзды на небе. Был бы у меня хотя бы бинокль…

Кроме далёкого гула, степь словно вымерла – животные и даже насекомые чувствовали далёкое, но сильное пламя – и попрятались или разбежались. Гены: степной пожар – страшная штука. К счастью, не было слышно и иных звуков, куда более для меня опасных: шума двигателей. Всем хорош транспорт на воздушной подушке: быстрый, грузоподъёмный – но шумный, зараза! Хуже вертолёта – в степи преград нет, и звук ходовых ДВС вместе с характерным шелестом-свистом пропеллеров разносится на многие километры окрест, куда дальше, чем за линию горизонта. Другое дело, что без ходовых огней попробуй ещё найди в тёмной южной ночи источник шума – особенно если он проносится мимо со скоростью около восьмидесяти километров в час. Только тепловизором – но у того ограниченный радиус действия… если, конечно, объект наблюдения – не сверхгорячий многометровый факел от горящего авиатоплива.

— Движения на объекте не обнаружено, — БИУС закончила анализ, и скинула на планшет отчёт, дублируя его голосом. — На взлётно-посадочной полосе – обломки разной степени сложности идентификации и остовы двух, предположительно, лёгких самолётов. Остовы всё ещё горят. По характеру положения остовов летательных аппаратов и замеченному предположительно аэродромному буксиру можно допустить, что предпринята успешная попытка блокирования ВПП. Также горят ангары авиационной техники, а диспетчерская вышка и здание аэровокзала несут следы возгораний и внешние повреждения, предположительно стихийной природы.

«Стихийная природа» – это, однозначно, следы от ударов заклинаниями: урагана сегодня точно не было. Живот неприятно свело: обычно говорят «под ложечкой засосало», но этой фразе явно не хватало экспрессии, чтобы описать мои чувства. Наверное, подобное можно почувствовать, увидев падающий метеорит прямо над головой. Песец пришёл – тот самый, который полярный и слегка страдающий ожирением. До того, как я увидел огни в ночи, я переживал крушение собственной прежней жизни – но сейчас отчетливо понял, что «Каменный цветок» разрушили просто походя. Не моя жизнь сегодня попала под раздачу, а весь этот грёбаный мир. Потому что такие разрушения и нулевая реакция местных аварийных служб вместе с тишиной в эфире означали только одно.

Мне было страшно – и я ничуть не стыжусь этого признать. Я мог примерно представить, что произошло. Противник (Кто? Хотя, как будто есть варианты…) смог протащить воздушный десант, высадившийся следом за бомбардировкой большой и удобной для поражения группировки войск, собравшейся для всеимперских учений. Диверсанты-десантники под видом армейских патрулей на багги – всё-таки Монголия находится в глубине земель Империи – охраняют периметр и «работают» вторичные цели, пока основные силы проводят зачистку в центре – там ведь под бомбами и ракетами наверняка кто-то уцелел. Логично? Вполне. Другой вопрос, что мне, учитывая вновь открытые обстоятельства, делать. Даже без учёта сбоя спутниковой навигации, направление на Улан-Батор наверняка перекрыто плотнее всего. Кроме того, акция подобного масштаба – это однозначная заявка на новую мировую войну… или нет? Что-то не сходится…

— Ирис, есть рекомендации по дальнейшим действиям? — спросил я подопечную, больше надеясь сделать паузу в размышлениях – к холодному комку в животе стремительно нарастала боль в голове. Я буквально чувствовал, что туплю, что-то упускаю – но ничего поделать с этим не мог. Почти на пределе уже – даже адреналин в крови не очень помогает. И всё ещё не решился, что делать дальше – никто меня никогда к действиям в таких условиях не готовил!..