Техник Большого Киева

Во дворе четырнадцатого тоже развели костер и Дюша отнес большую часть мяса туда. За едой Вольво решил о делах не говорить. Да и к тому же он явно был знатоком и ценителем вин – во всяком случае «Южную розу» он смаковал с неприкрытым восторгом.

– Наше, – похвастался довольный Пард. – Такого нигде больше в Большом Киеве не делают.

– Прекрасное вино! – восхищенно сказал Вольво. – Поставишь мне ящичек?

– Какой вопрос! – улыбнулся Пард. – Я меня свои люди есть на Бакалее, где грузы со спящих поездов снимают. Хоть организованные поставки затевай…

Инси тоже пила вино – маленькими глотками, смешно сжимая губы. Плюх, похоже, в девушку влюбился, потому что валялся у ее ног и даже к мясу особого интереса не проявлял. Впрочем, еще бы: Дюша в жизни никогда его за ухом не чесал, разве что ногой пихнет иногда, если Плюх на дороге окажется, а Парда дома вечно нет… Инси же за вечер уделила псу столько внимания, сколько он не знал за пять лет собачьей жизни. Вот и привязался с ходу.

В свете уличного фонаря и тускло мерцающих углей круг живых у низенького столика казался мирно коротающей вечер семьей. Беззаботной, позабывшей о делах до утра.

Когда испили фирменного Дюшиного чаю, Вольво наконец заговорил о деле.

– Итак, команда… Попробуем свести воедино все нити, о которые мы судорожно спотыкались последнее время? А?

– Попробуем, – согласился Пард и небрежно сообщил: – Кстати, шеф, я не говорил раньше – Андрей Исаков, в миру – Дюша, он тоже в деле. Он с самого начала был в нашей с Гонзой компании. И он в курсе всех наших дел…

Вольво внимательно взглянул на Дюшу.

– Ну, – поправился Пард, – почти всех. Кроме последних приключений, конечно.

– А что же ты о четвертом молчишь? – неожиданно спросил Вольво. – О Судере? Он ведь тоже, надо полагать, в деле.

Пард растерялся, и не смог этого скрыть. Зато Гонза остался невозмутим, как орочий идол на площади.

– И о нем тоже известно? – пробормотал Пард. – Интересно, откуда?

Вольво усмехнулся.

– Сударь! Я имею привычку проверять живых, с которыми собираюсь вести дела. Тщательно проверять. Пора вам, провинциалам, привыкать к цивилизованным отношениям, если уж влились в команду Техника Большого Киева. И, пожалуйста, не задавай больше глупых вопросов, Пард.

Пард поспешно кивнул.

Дюша меланхолично глядел в темноту и молчал. В чем ему нельзя было отказать – это в умении слушать что угодно с самым невозмутимым видом. Кажется, это понравилось Вольво, потому что когда вирг перевел глаза с Парда на Дюшу, из его взгляда сразу же исчезла укоризна.

– Судер занимается слухами… – пояснил Пард. – Проверкой информации, если говорить более обтекаемо. И связью. Полагаю, ему незачем светиться.

– Дело ваше, – неожиданно легко согласился Вольво. – Некий резон в этом в есть. Его долю и будущие функции, наверное, обсудим позже? После всего?

– Наверное, – кивнул Пард. – Я с ним свяжусь завтра.

Вольво обратился к молча и неподвижно сидящему гному.

– Бюс!

Гном встрепенулся и с готовностью уставился на шефа.

– Ты что-нибудь знаешь о Халькдаффе?

Бюскермолен ответил не сразу. Выдержал паузу, потом осторожно пробасил:

– Я его даже видел несколько раз. На Выставке. Правда, давно. Я никогда не разговаривал с ним. Живые болтают, он лет триста назад вернулся из Большого Токио… И взялся реализовывать некоторые идеи, которых там поднабрался. Идеи, мягко говоря, странные. В частности, те самые грузовики-убийцы, камикадзе.

– Успешно?

– Судя по сегодняшнему – вполне.

– Судя по сегодняшнему, – поправил Гонза, – не вполне. Наши-то живые целехоньки остались. Все четверо.

– Случайность, – Бюскермолен пожал плечами. – Если бы не задержка на светофоре, их бы или по асфальту размазало, или прямо в «Черкассах» сплющило бы. В кровь и железо.

Гонза не ответил, только пошевелил ушами. Знакомо дрогнула кепочка у него на голове.

– Это все лирика, – вмешался Вольво. («Ничего себе, лирика, – подумал Пард отстраненно. Четверых едва не угробило, а он – лирика…») – А вот как связать Халькдаффа с нашим путешествием на юг? Зачем он послал свой грузовик? Даже не один – кто-то ведь «Черкассы» еще и притирал, насколько я помню. На кого Халькдафф работает? Какие цели преследует, если ни на кого? И откуда, черт побери, у него информация о нашей затее?

– Может ли он работать на Жерсона? – осторожно спросил Бюскермолен.

– Кто его знает, – пожал плечами Вольво. – У меня слишком мало информации. Точнее, информации последнее время много, как и событий, но она вся какая-то подозрительно бестолковая и разрозненная. Не вяжется она ни во что стройное, никак не вяжется… Такое впечатление, что на игровое поле ставят все новые и новые фигуры, причем никто заранее не знает на что они способны. И фигуры эти движутся сами по себе, а не подчиняясь командам единого разума.

– Другими словами, – вдруг вмешался молчавший до сих пор Гонза, – никакой враг на нас не ополчился. На нас ополчилась сама судьба.

Вольво задумчиво пошевелил бровями.