Техники семейной терапии

Семья, обращающаяся за терапевтической помощью, предъявляет лишь собственное ограниченное восприятие реальности. Она может защищать институты, которые больше уже не приносят пользы, однако их мировосприятие не допускает существования никаких других. Члены семьи хотят, чтобы терапевт укрепил их привычный способ функционирования, отшлифовал его и вернул, так сказать, без существенных изменений. Вместо этого терапевт, как творец миров, предлагает семье иную реальность. Он пользуется только теми фактами, которые семья признает за истинные, однако из этих фактов он строит новый мир. Проверяя семейные конструкции на наличие сильных и слабых сторон, он возводит на их фундаменте более сложное мировосприятие, которое облегчает и поддерживает перестройку структуры.

Мировосприятие семьи

В 1952 г. Минухин был в Израиле и разговаривал с недавней иммигранткой, девушкой-подростком из Марокко, у которой были какие-то неясные психосоматические жалобы. В тот момент, когда я задавал ей какой-то вопрос, она вдруг вся напряглась, а глаза ее расширились от ужаса. Она вскочила, указывая на что-то или на кого- то у меня за спиной, и вскричала: "Мустафа!" Ее панический ужас был так заразителен, что я круто повернулся, чтобы посмотреть, что там. Она указывала на бабочку.

Полагая, что у девушки галлюцинация, я обернулся к ней, уже готовый поставить диагноз и прописать транквилизаторы. Но она рассказала, что ее отец четыре года назад умер с открытым ртом. В таких случаях душа вылетает из тела и превращается в бабочку. Девушка, ее семья, ее деревня и окружающие деревни — все знали, что это правда. Было ли это реальностью?

Ричард Луэллин описывает суд над воином из племени масаи, который убил белого поселенца, потому что поселенец убил и съел сестру воина. Этой сестрой была корова, еще теленком выкормленная той же коровой, которая давала молоко и для младенца-воина. Хотя адвокат пытался убедить британский суд в реальности родства между воином и коровой, воин был признан виновным1.

Луэллин очень ярко описывает этого воина. На меня и моего сына эта книга произвела такое сильное впечатление, что некоторое время мы, выражая друг другу свое одобрение и уважение, плевали на пол со словами: "Я вижу перед собой воина масаи". Нам казалось, что это в обычаях масаи. Плевок — символ уважения в культурах пустынь — в нашей культуре имеет, разумеется, совершенно иной смысл. Однако является ли реальность британского закона более реальной, чем реальность масаи?

Сол Уорт и Джон Адер, которые хотели выяснить, что люди видят в действительности — в отличие от их рассказов о том, что они видят, — научили группу молодых индейцев навахо пользоваться кинокамерой2. Снятый ими фильм показался мне бессвязной последовательностью кадров: петля, дорога, кони, деревья. Для индейцев же все это было связано с национальным мифом о близнецах. В конце 1960-х годов Ричард Чолфен и Джей Хейли предприняли аналогичный проект: группа чернокожих девушек-подростков из городских трущоб написала сценарий фильма, в котором все они играли. В результате получилась семейная драма с драками, пьянством, проявлениями заботы, близости и непосредственного выражение живых человеческих эмоций. В рамках того же проекта группа белых, представителей среднего класса, сняла фильм, где были общие планы неба, ландшафтов, домов и крупные планы предметов, но не людей. Какое из этих представлений о мире правильно?3

Что есть реальность? Что есть роза? Можно перефразировать Гертруду Стайн и заявить, что роза — это роза, это роза, — в надежде на то, что повторение придаст нашим словам напряженность, избыточность и истинность. Однако одинаковы ли розы, которые видят разные люди?

Ортега-и-Гассет пишет о реальности: "Этот ясень — зеленый и стоит справа от меня… Когда солнце скроется за этими холмами, я пойду по одной из едва заметных тропинок, пролегающих, в высокой траве, словно в воображаемом лесу… Тогда ясень останется зеленым, но он уже не будет справа от меня… Как ничтожна была бы всякая вещь, если бы она была только тем, чем является в отдельности! Как она была бы жалка, как бесплодна, как неопределенна! Можно сказать, что в каждой вещи заложена какая-то скрытая потенциальная возможность быть множеством других вещей, и эта возможность высвобождается и раскрывается, когда вещь вступает в соприкосновение с другими. Можно сказать, что всякая вещь оплодотворяется другой; что они стремятся друг к другу, как мужское и женское начало; что они любят друг друга и жаждут соединиться, собраться в сообщества, в организмы, в структуры, в миры… "Смысл" вещи — это высшая форма ее сосуществования с другими вещами… Другими словами, это мистическая тень, которую отбрасывает на нее вся остальная вселенная"4.