Техно-Рай

– Да не то чтобы сбежали. Уйти с острова не сложно, в вот вернуться – проблема. Культ Таис-Элизы достаточно демократичный. Она просто показывала многим будущее, народ верил и шел за ней. А еще она имеет магическую власть над мужчинами. Стоит ей прикоснуться, как они сходят с ума и идут за ней, роняя слюни.

Клава перешла на резкий раздраженный тон, вперив взгляд в Виктора. Тот смущенно уставился в пол.

– Вот мой и втюрился в нее. А мы вместе выросли, дали обещание любить друг друга до гробовой доски. Троих детей ему родила! И тут он, нате-здрасте, в жрецы подался. Вот я его с острова и увезла. Дети взрослые, остались на острове, а мы решили встретить старость в спокойном месте.

– Жрецы?

– Мужчины, которые входят в первый круг Элизы. Они все без ума от нее, спят с ней по очереди. Уж не знаю, чем она их так умаслила, но они словно ее собачки… Тьфу! – Клава смачно сплюнула на пол. – Кудрявая сука!

– Клав, ну ненужно…

– Заткнись, кобель! Не смей мне тут про нее ничего рассказывать! Всю жизнь мне испортил! Это ведь надо, на старости лет в жрецы податься решил! Старый импотент, а туда же. Жрец, мать твою!

Выругавшись, Клава успокоилась и продолжила:

– Никакая она, конечно, не Таис. Она из другого мира, как и ты. Сама учила, что вселенных и миров множество. Что наш мир пал в роскоши, и нужно его перезагрузить. Потом один из ее первых жрецов стал Оракулом и выдал пророчество, что придет Иномирец и очистит Техно от машин.

– А что, сами очистить не можете?

– Не выходит. Система уж больно стабильная. Разрушишь в одном месте, а она, зараза, восстанавливается. Пробовали по-разному – и серверные подрывали, и города очищали. Железки все отстраивают, реставрируют и восстанавливают. Но самое страшное не в этом. Молодёжь с острова впадает в прелесть и уходит в города к железкам, где погружается в праздную жизнь и погибает.

«Да, это я понимаю. Я и сам бы погиб, если бы не определенные обстоятельства», – подумал я, а вслух сказал:

– Выходит, я тот самый иномирец, который должен очистить ваш мир от машин?

– Да, так и есть! Ты ведь тоже не из нашего мира?

– Да, это точно. Просто я не Нео.

– Не кто?

– Ой, это персонаж один, известный в моем мире. Он мир от машин избавить должен был. Летать мог и вообще матрицу ломал, как хотел. – По немому вопросу в глазах стариков я понял, что упоминание фильма из Родного было излишним.

– В моем мире это было вымыслом, сказкой. А у вас реальность значит.

«Да какой из меня Нео?! – во мне все протестовало. – Я и не хочу ломать эту систему, она совершенна. Да и понятия не имею, как ее можно сломать». Но вслух сказал совсем другое:

– А Оракул не мог ошибиться?

– Нет, не мог. Он тогда много пророчеств выдал. Большинство уже сбылось. Остался только иномирец. И после этого – новая жизнь человечества. Ты нам расскажи, Алексей, про свой мир. Что за жизнь там?

– Да что вам рассказать? Наш мир груб и варварский, по сравнению с этим. Все время войны, конфликты, убийства. У нас много стран, много народов. Если сравнивать с вашей историей, то мы сейчас где-то в периоде, сравнимом с временем после вашей Второй кровавой. У нас она называлась Великой Отечественной или Второй мировой. Но до Мирового Правительства у нас не дошло. Поэтому, может, и Третья мировая не за горами.

– Но человечество-то живо, много людей?

– Семь миллиардов вроде, может чуть больше…

– Вот! Значит все-таки ваш строй более правильный. Элиза учила, – он быстро взглянул на Клаву, произнося ее имя, – что человек создан для борьбы – со стихией, с миром, друг с другом. Но самое главное – для борьбы с самим собой. Лиши человека борьбы, и он вымирает. И потому самое лучшее, что можно сделать для человека, это поставить его на грань выживания. Тогда в борьбе за жизнь он достигнет высот.

– Может быть… Хотя мне кажется, что у вас тут рай. Может, стоит просто исправить пару ошибок, которые насадили церковники, и все будет иначе?

– Может быть, Алексей! Но для того, чтобы исправить эти ошибки, нужно освободить занятое пространство.

– Так ведь роботы готовы служить человеку, помогать во всем…

– Верно, они и служат, и помогают. Они так сильно помогают, что детям мечтать не о чем! Я родился на острове. До восьми лет у меня не было ни коммуникатора, ни сканера. И я мечтал о деревянной лошадке. Как же я мечтал о ней! Такая была у сына нашей соседки. Он во дворе каждый день качался на ней. И я ходил к нему в гости и мечтал о такой же. С малых лет начал осваивать профессию столяра, чтобы сделать себе такую лошадку. А вот представь себе ребенка, который вырос в окружении роботов, готовых всегда угодить ему. Хочешь лошадку – пожалуйста! Хочешь машинку – пожалуйста! Такие дети вырастают без целей, без желаний. Они неживые, хоть и дышат, и едят. У них нет мотивации жить! И это еще не все. В юности они получают все также легко. И первый секс от робота, и машинки побольше. У него не остаётся желаний, жизнь становится бесцельной.

– А как сложилось, что церковники полностью запретили искусственное оплодотворение, наложили вето на клонирование, но роботов для секса оставили?